Настоящему индейцу завсегда везде ништяк.
Если у меня будет выбор, то именно эти слова станут эпитафией. В идеале они должны вязью эльфийских и гномьих рун опоясывать тот огромный позолоченный член, что будет стоять мне надгробным памятником, и можно даже повторить их на греческом и латыни на каждом яичке этого самого памятника. Нет, не надо думать, что мне не бывает плохо. Бывает, ещё как бывает. Вот прямо сейчас. И это ништяк. Понимаете, я сейчас вот сижу, и мне плохо, и я думаю: «Как же мне ништяк. Я могу упиваться жалостью к себе, слушать Агату Кристи и Машину Времени и пить чай. А могу пить чего-нибудь покрепче, и тогда будет передоз этого ништяка, так что не буду. А уж какой ништяк настанет, когда мне станет хорошо, да я всё вокруг залью ништяком.»
Или вот лежит в раковине гора посуды, и бесит меня невероятно, и, понимаете, эта эмоция, она живая, она есть. И это ништяк. А уж когда втыкаешь в уши плеер, надеваешь на руки перчатки и начинаешь эту самую посуду мыть, это же просто отлично.
Или сердечные переживания. Влюбился, скажем, в кого-то, и это такой ништяк, ну любовь же, ну ништяк. А тебя не любят, и это тоже ништяк, это такая жизнь прям в тебе бурлит, и просто здорово. Или любят. Тут от ништяка запросто можно захлебнуться. Или вот ты стукнулся мизинцем об угол тумбочки. Казалось бы, в чём тут ништяк? Ага, поняли? Именно! У ТЕБЯ ЕСТЬ ДОЛБАНЫЙ МИЗИНЕЦ И УГОЛ ТУМБОЧКИ, МАТЬ ЕГО!
И это вот всё, это такой ништяк, что даже почти счастье.
Но не оно. Потому что и без счастья мне ништяк.
Арина Цианова
0 комментариев