Президент США тяжело вздохнул. Неправильные какие-то эти инопланетяне… Ведь как положено инопланетным захватчикам себя вести? Налететь и без разговоров все вокруг крушить, а человечеству положено подняться в едином порыве на защиту… И нет проблем.
То есть, проблемы бы были и еще какие, но все было бы просто и понятно — вот наши, вот чужие, вот автомат…
А теперь что делать?!
Захватчики появились внезапно и нагло: сходу вышли в прямой эфир на всех телеканалах, показательно обстреляли Луну (изменения на спутнике теперь можно было разглядеть в любой телескоп), а потом выдвинули ультиматум.
— Что вы об этом думаете… Кхм… Коллеги? — поинтересовался американец.
— В течение недели Земля должна принять колониальную администрацию, — процитировал британский премьер. — С одной стороны, явное посягательство на суверенитет… С другой стороны… — англичанин замялся. — Прямой угрозы, кажется, нет.
— Когда кажется — креститься надо, — пробормотал президент России, изучая «Конституцию колониальных территорий», предоставленную «пришельцами».
Главы государств смущенно переглянулись.
— А как обычно поступают с колониями? — поинтересовался глава правительства Италии.
— Разграбят природные богатства и завалят нас дешевым ширпотребом, — подсказал русский президент.
Читать дальше

Клавдия с утра хлопотала на кухне, напевая незамысловатую мелодию, резала салаты, запекала мясо. Не дождавшись, пока остынет, рассовала приготовленное по полкам холодильника и поспешила в душ.
— Слышь, мужики, разговор есть, — сиплым, простуженным голосом позвал холодильник.
— Излагай тему, — проскрипел стул.
— Тут дело такое…
— Ну, не тяни, — пробасил стол.
— Да, начни уже, — булькнул чайник.
— Мееняяу забыли, — напомнил о себе кот Барсик.
— Без меня не начинайте, — вклинился таракан, выползая из мусорного ведра.
— А что за разговор? — полюбопытствовала газовая плита.
— Это дам не касается! — не терпящим возражения голосом прохрипел холодильник.
Семеня многочисленными лапками, к ним приближалась мокрица.
— И эта туда же, а ну шурш под плинтус! Сказано — не бабье дело! — зашипел, грозно поводя усами, таракан.
Мужики, остерегаясь подслушивания, шёпотом стали что-то обсуждать.
Тем временем хозяйка, набросив халатик на голое тело, пряно пахнущее бальзамом, уже открывала дверь соседу Василию.
— Проходи, Вась, на кухню, проходи. Я сейчас быстренько стол накрою, у меня всё готово.
Клавдия, включив в сеть электрочайник, стоящий на подставочке с левой стороны стола, направилась вынимать блюда из холодильника. Дверца почему-то не открывалась.
Читать дальше

Всё врёт кинематограф про секс с водопроводчиком. Сантехник в жизни жаден и пузат. У него скрипят колени, глаза навыкате и одышка.

Он единственное в мире существо, чьи хватательные мышцы сильней жевательных. Его пальцы похожи на букет сарделек и шершавы как пятка цыгана.

А прибавьте сапожища, запах железа, дымный шлейф из залитых жильцов и вы поймёте как ошибается кинематограф.

Вставание на колени в кухнях беспомощных женщин может длиться годами. Без логичных, казалось бы, продолжений. Я отползал двенадцать лет. Я привык смотреть на мир с высоты некрупной кошки. Я знал тайны, каких не доверят мужьям и любовникам. Мне наливали суп, дарили водку. Трижды мне намекали, каким прекрасным я был бы мужем при аварии водопровода. Одна клиентка вышла в трусах и потребовала скидку. Я буду вечно помнить твой вероломный образ, Изольда. Собственно, всё. Ни разу никто не погладил меня по позвоночнику. Никаких срываний комбинезона с загорелых плеч. И разводной ключ не выпадал из моих ослабших рук от укуса в основание шеи.

То ли дело специалисты по вскрытию дверей. У них руки-гладиолусы, запах от Масуки Мацусимы, они не гремят и не гадят на ковёр. Например, Федя. Настоящий какангел. Если бедная женщина на лестнице одна, замёрзла, скучает по коту и телевизору, Федя непременно её спасёт. Лицо его будет притом серьёзно и умно. Я видел как он вскрыл невероятный замок. Ключ было не подделать. Шесть бороздок, посотни ямочек, все под разными углами. Чума болотная, а не ключ.
Читать дальше

Ёжик, как всегда, вечером зашёл в магазин «У Копатыча» взять бутылочку низкоалкогольной Лили и пачку сигарет Кар-кар Суперлёгкие. Иголки на висках уже давно поседели, но по привычке ему всё ещё нравилось щадить своё здоровье.

— Как поживаете, дядя Ёжик? — дочка Копатыча встретила постоянного посетителя будничной улыбкой.

— Всё бы ничего, милая, да желудок в последнее время шалит. Послушай… — Ёжик нахмурился, вспоминая имя собеседницы.

— Дядя Ёжик, вы опять позабыли. У меня нет имени, ведь меня никогда не покажут по телевизору. Я не персонаж, а всего лишь логичное продолжение персонажа папы — Копатыча. Называйте меня просто…

— Да-да, милая, не продолжай. Собственно говоря, у меня имени, как такового, тоже нет… Как отец? Всё ещё хворает?

— Умер вчера… знаете, перед смертью он открыл глаза и…

— Что, опять позвал меня? Странно, уже в третий раз…

— Что?! Какой раз? Не поняла вас…
Читать дальше

— Вот, дети, — мерно расхаживала по классу Лидия Ивановна, — скоро закончите школу, мальчики пойдут в армию, девочки выйдут замуж…

— Лидьванна! — отозвался с последней парты Марк Гольштейн.

— А зачем в армию?

— Что значит, зачем? — растерялась учительница. — Родину защищать!

— А что значит — Родина? — не унимался Марк.

— Родина? Ну как же, что занчит… Это … место, где ты родился!

— Значит я буду защищать Китай?

— Почему Китай!

— Я там родился.

— Нет, же, Родина — это не только то место, где ты родился, но где вырос…

— Ну так я там и рос! Целых пять лет!

— Пять лет — это слишком мало для понятия родины… ты же не говоришь по-китайски, не живешь традициями Востока…

— Нет, я по-китайски не говорю, я говорю по-русски, по-английски, немного по-французски…

— Значит Китай — не твоя родина. Твоя родина там, где родились так же твои предки…

— Мой отец родился в Петербурге, а мама в Кишеневе… Значит я буду защищать Россию и Молдову?
Читать дальше

Это не название немецкого порно, это зверек, пиздец страшненький. При всей любви к животным, я бы такого в руки не взяла. Землекоп, потому что в земле живет, голый — ну, сами видите.
У голых землекопов суровая матриархальная монархия. Живут они колониями по 60 – 100 особей, и во главе стоит королева. Она выбирает двух – трех самцов, устраивает с ними охуительные оргии, и рожает по 5 раз в год. Все остальные самцы и самки в колонии въебывают: копают землю, запасают жратву, заботятся о королевских детях и защищают подступы к норам. И не трахаются.

Землекопам трудно приходится. Вот представьте: сталкиваются в тесном тоннеле самка и самец. А они ж голые. Протискиваются, трутся друг об друга, стонут от желания, а секс запрещен.

Иногда самки обращаются к королеве:
— Ваше величество, мы тоже любви хотим.
— Ну щас, блядь, — отвечает королева, наслаждаясь массажем ступней. — Если все будут трахаться, как отличить августейшую особу от простой смертной? Нет уж.
— Вы, ваше величество, тиранша и деспотша.
— Да что вы знаете о сексе?! — возмущается королева, захлебнувшись шампанским.
— Вот именно, ничего не знаем. А хотелось бы узнать.
— Это тяжкий, изнурительный труд! Думаете, охуеть как легко трех мужиков каждую ночь ублажать? Тем более, под землей всегда ночь, так что я работаю постоянно, не покладая… вот этого.
— Мы бы вам помогли…
— Нет, это мой крест, сама справлюсь. А вы пиздуйте, пожалуйста, рыть тоннели.
Читать дальше

Первая мировая война в лицах, мордах и кенгурятах.

Акт первый. Начало ХХ века.

Германия (веско). Мне нужны колонии.

Британия (не менее веско). Хуй тебе.

Франция (поглаживая свои колонии). Поддерживаю предыдущего оратора.

Германия (увеличивая армию). Хуй мне, значит…

Франция (нервно). Британия, по-моему, нас будут бить.

Британия (высокомерно). Не нас, а вас.

Франция (нервно). Блядь!

Германия. Эй, Австро-Венгрия, что делаешь?

Австро-Венгрия (незаметно ощупывая Сербию). Да так, ничего.

Сербия (незаметно ощупывая Албанию). Ай! Россия, меня кто-то трогает.

Россия (незаметно ощупывая Турцию). Пока я с тобой, тебя никто не тронет.

Австро-Венгрия (издевательски). Ути, какие мы оптимисты.

Франция (шёпотом). Россия, а как насчёт… Ну, ты понимаешь…

Россия (громко). Уебать Германию?
Читать дальше

Господа студенты, убираем айфаки, снимаем айочки, достаем ручки и листочки. Как я и предупреждал в начале семестра, курс «Архетипы в поэзии XXI века» будет для вас сложным. Три курсовые, зачет и экзамен. На лекции ходить — буду отмечать! И нет, Иванюк, взломать журнал посещений не получится — он бумажный! Да, писать будем руками. Прям вот этой вот шариковой ручкой. Принцип действия нагуглите быстренько — и за работу. Сегодня у нас с вами потрясающий образчик современной нашим с вами бабушкам и дедушкам поэзии — великий и, к сожалению, безвременно почивший, поэт Михаил Круг.

Творческий путь этого, не побоюсь сказать, певца своего времени начался в далеком 1989 году. На лекциях по истории древней России вы подробнее разберете этот период, а мы перейдем к творчеству. Итак, посмотрите, пожалуйста, на доску — вы видите текст знакового, пророческого, концептуального стихотворения Михаила Владимировича «Что ж ты, фраер, сдал назад....».

В те годы современники Круга, конечно, даже не догадывались, как много скрытых смыслов таит в себе этот простой, казалось бы, текст. Итак, разберем первую строфу:
Что ж ты, фраер, сдал назад
Не по масти я тебе
Ты смотри в мои глаза,
Брось трепаться о судьбе.
Итак, кто может мне рассказать лексическое значение слов «фраер» и «масть»? Нет-нет, гуглить нельзя. Вспомните-ка, что рассказывали вам бабушки-дедушки? Эх вы, молодежь! Итак, открываем словарики, записываем:
Фра́ер — слово из криминального жаргона, основным значением которого является человек, не имеющий никакого отношения к блатному миру, чужой в уголовной среде.
Масть — социальное различие в уголовной среде.
Читать дальше

Нудное, но необходимое вступление.

У великого писателя Свифта в его «Приключениях Гулливера» был эпизод, связанный с великой враждой в стране лилипутов. Население Лилипутии отказалось повиноваться императору, который запретил разбивать варёные яйца с тупого конца после того, как его сын порезался скорлупой за завтраком. Этот запрет вылился в грандиозные (по меркам лилипутов) восстания населения, которое привыкло разбивать яйца с тупого конца.

«Этот закон до такой степени озлобил население, что, по словам наших летописей, был причиной шести восстаний, во время которых один император потерял жизнь, а другой — корону. Насчитывают до одиннадцати тысяч фанатиков, которые в течение этого времени пошли на казнь, лишь бы не разбивать яйца с острого конца. Были напечатаны сотни огромных томов, посвящённых этой полемике, но книги тупоконечников давно запрещены, и вся партия лишена законом права занимать государственные должности», — писал Свифт, высмеивая в конфликте тупоконечников и остроконечников многовековые религиозные войны между католиками и протестантами в Европе.
Читать дальше

Утром тебя разбудил звонок телефона. Медленно вставая с кровати, ты побрел к нему.

— Алло?
— Славик, ты? — спросил нежный голос. — Мы тут с Ваней к нему на дачу едем, ты бы не мог за моей собакой присмотреть? Его Беверли зовут.

Голос Еотовой пробудил тебя и в тот же момент ввел в ступор, на автомате ты просто согласился.

— Ой как хорошо, ну мы через 15 минут приедем с Ванечкой.

Пёс? А что с ним делать? Ты никогда не имел домашнего животного. Пожалуй, уже потом погуглишь. Сейчас нужно подготовиться: умыться, почистить зубы, надеть что-то нормальное.

От операции «Опрятный Славка» тебя отвлёк звонок в дверь: приехали. Ты открыл иии… ЭТО пёс? Что-то похожее на колбасное изделие номер 5, с мордой, словно на неё наступили. Да, это был МОПС! Он смотрел на тебя левым глазом, а правый смотрел на хозяйку. Да, у этого сервелата было косоглазие, а еще со рта у него ручьем текли слюни. Словно жертва неудачного научного эксперимента предстала перед твоим взором, а тебе еще с ним сидеть.

— ЭЭЭЭ, СЛАВКА, ЧЁ ТАМ ТАКОЕ?

Судя по звукам, проснулся батя. Ты быстро выхватил пса из рук Еотовой и захлопнул дверь. Со спальни приближался отец. Ты знал о его пристрастии к сериалу «Мухтар», а значит ты в отчаянном положении

— Опа, Славка, а чо это у тебя? Ох ты ж, это ж псина! Хвост есть, лапы есть. А че у него с мордой, Славк? Его че, как авиабомбу сбрасывали?
Читать дальше

Каждый раз, когда я вижу фильм «Приходите завтра» — я краснею так, будто мне сейчас нужно проходить кастинг на роль Сеньора Помидора. Наверно многим кажется, что режиссер показал главную героиню Фросю Бурлакову девушкой уж слишком провинциальной: через чур наивной и что таких людей не бывает даже в сибирской глубинке. Еще как бывает, авторитетно заявляю я. По сравнению со мной, в 18-летнем возрасте, Фрося Бурлакова выступит в качестве опытнейшей работницы известной улочки в Амстердаме, которой вот уже 50 лет приходится вечерами зажигать томный свет в своей комнатушке-аквариуме, завлекая посетителей.

Точно также в 18 лет я приехал в столицу поступать в университет. Я волочил с вокзала тяжеленную сумку, набитую салом и яблоками. Волочил ее навстречу одному крайне неприятному открытию, в которое до конца не хотелось верить. Открытие заключалось в том, что дядя узнал о моем приезде и поступлении только когда я заявился на порог его квартиры. Я почему-то был убежден, что моя мама с ним по-родственному уже обо всем договорилась и меня тепло встретят. А мама по личным мотивам посчитала, что никого ни о чем предупреждать не надо, и дядя родного племяшу будет рад встретить и принять в любом случае.

Дядя был крайне удивлен. Я бы даже сказал гораздо сильнее. Тетя была весьма обескуражена. И я бы также хотел сейчас выразиться покрепче. Старшая двоюродная сестра смотрела на меня из-за спин родителей, и она была настолько в шоке, насколько можно сказать без перехода на наречие людей из рабочих кварталов. Младшая двоюродная сестра потеряла от удивления дар речи, увидев меня, и я сейчас ожидаю оваций от вас, дорогие читатели, за то, что я еще держу себя в руках. Но вот кошка, застыв посреди комнаты, была просто пиздец какой охуевшей от моего прибытия, и идите к черту, дорогие графоманы, в данном контексте — преступление выражаться мягче.
Читать дальше

Однажды я вдруг понял, что никогда в жизни не лизал качели на морозе. Ну то есть не никогда, а до 9 лет. И не то что бы мне не хотелось, наоборот, — очень хотелось. Но, как говорит Елена Юрьевна, я задержался в развитии, потому что с детства был умным и начитанным мальчиком и всякой хуйней не страдал. Как умный мальчик я понимал, чем это грозит, поэтому держал себя в руках лет с 4-х, и смотря на прилипших к забору и качелям сверстников, недоумевал, как же можно быть таким долбоебом. Ведь любому дураку ясно, что слюна замерзнет, и ты прилипнешь. Опять же это невкусно и микробы.
НО, БЛЯТЬ, ИНТЕРЕСНО ЖЕ!!!
И я решился.

Тут была одна трудность — все происходило летом.
Летом, понятное дело, лизать качели на морозе затруднительно, за отсутствием последнего в ближайшем радиусе. Поэтому я слегка задумался, а заодно решил попить газировки.

Озарение пришло сразу, как я зарядил баллончик в сифон. В момент, когда раздался пщщщ, и где-то в космосе загорелся транспарант ГАЗ ПОШЕЛ, баллончик покрылся инеем. Вот оно, подумал я, — Эврика!, — и немедленно приложился языком к баллончику. На первый раз я сделал это быстро, прикоснулся кончиком и сразу убрал. Было круто. Словами не описать. Почти оргазм. Язык приятно покалывало. Потом повторил еще пару раз и, наконец, решил приложиться сильнее. А вот это было явно лишним — язык в один момент потерял чувствительность и отлепляться уже не желал.
Читать дальше

В «Росреестр» я заявился уже не в первый раз: ещё летом пришлось регистрировать матери дачу. Вроде бы ничего сложного или серьёзного, но, даже ознакомившись с нормативной базой и испросив совета у старших товарищей, я бегал в консультационное окно раз пятнадцать — сначала это не принесли, потом то не так подписали, затем доверенность у вас грязная — постирайте в теплой воде и смажьте уксусом. Причем каждый раз, вне зависимости от того, были ли все ошибки очевидны сразу, регистратор говорил только об одной проблеме и отправлял меня восвояси, будто зарплаты и премии им выплачивают в зависимости от того, как часто один и тот же заявитель посещает их скромную обитель.

Справедливости ради, надо заметить, что регистраторы не являются (в большинстве своем) бездушными сволочами — они четко делятся на разные уровни осознания своего положения в этом Аду в зависимости от их опытности.

В первую очередь, это новички — обычно юные девицы, которые пока лишь способны осознать одно: «Теперь я часть бюрократической машины Росреестра». Они обычно достаточно милы, порядочны, стараются с пониманием относиться к просителям (видимо ещё помнят пьяные клятвы, которые они давали своим друзьям, когда вступали в должность «Я никогда не стану бездушной мразью, шестеренкой в Адской Машине бюрократии!»).
Читать дальше

Дусика в селе знали все.
Тридцатилетний наивный парень. Щенячий взгляд, дефект речи, но при этом весьма быстрая манера разговаривать.
Когда-то он был нормальным, то есть таким как все. Учился в школе и даже собирался поступать в институт. Уважаемые в народе родители гордились молодым дарованием. Юный Дусик, он же Игорь, ездил на турниры по шахматам и шашкам, на олимпиады по физике и химии, а также на соревнования по легкой атлетике. Одним словом, везде успевал.
Сразу после школы Игорь скопил денег на новый мотоцикл «Минск». У всех нормальных пацанов в селе были мотоциклы, и Игорь не хотел отставать в этом плане.
Он отполировал синий бак и решил прокатиться с ветерком. Его старший брат Вова, мужиковатый круглолицый парень, попросил подвезти его до соседнего села. Игорь не смог отказать. Заодно и в соседнем селе покрасуется перед пацанами да девками своим новым мотоциклом.
Летнее солнце жгло асфальт.
Теперь уже никто не знает и не помнит кто оказался виновным в той аварии, но Игорь с братом врезались в легковушку и залетели под фуру.
С того времени Игорь стал Дусиком.
Родители потеряли одного сына, а второй оказался в коме. Несколько минут перевернутая легковушка лежала на груди у Дусика, отчего даже после полного выздоровления его грудь оставалась проваленной.
Читать дальше

– Нет, и нет. – сказал Генка, и на правах хозяина дома отобрал у меня бутылку пива.– Похмеляться надо культурно.
Вчера мы здорово с ним наклюкались и я остался ночевать в гостях.
– Так трубы расширить… – промямлил я.
– Пиво натощак, мало удовольствия. Культурный человек подходит к снятию похмелья элегантно, как *уятор к роялю, и получает взамен: и удовольствие, и глубокое удовлетворение. Поверь, грамотно похмеляться, столь же приятно, как и накидаться.
– Хм…
– Сам увидишь. Главное терпение. Сперва горячий душ.
– Лучше после.
– Не спорь.
По очереди приняли душ. С красными рожами вышли в кухню. Я уже потирал заметно подрагивающие руки: – Ну..?
– *уй гну. Долой скатерть, стели свежую. – неожиданно приказал Генка. – Помой рюмки, – от них селедочный дух. Вытри насухо. Мне нужна стерильность. Ставь чистые тарелки. Приборы, салфетки. Стол должен сиять непорочностью – тем слаще его лишать оной.
– Давай сперва по рюмашке, а? Голова ж трещит, глянь! – я показал дребезжащие пальцы.
– Терпи. Чем основательней приготовленья, тем большее удовлетворение нас ждёт. М-м, – закатил он лампочки. – Когда сядем красиво, да на полном уже взводе осадим по первой, да под яишенку, да грибочки… Как заново родишься! Это тебе не впопыхах пивком.
У меня пискнуло в глотке.
– Черт с тобой.– говорю. – Нельзя теперь водки, плесни винца. Выпедаливает, вишь? – и утираю густую испарину.
Генка был непреклонен.
Читать дальше

Музыку Ириша услышала, едва приоткрыв тяжелую дверь подъезда. Песня гремела басами в пустом коридоре, билась о панели и лихо скакала по ступенькам. 'Ой, Лёх, Лёха! — пела Алёна Апина. — Мне без тебя так плохо...' Ирише тоже стало привычно плохо, и она запрыгала, стараясь быстрее подняться на свой этаж. Но было поздно.
Её ждали. Ободранная дверь напротив входа распахнулась и появилась баба Нина, в оренбургском платке поверх линялого халата, со старательно подведенными злющими глазёнками, с тонкой полоской ярко-розовых губ на негодующем лице.
— Я на тебя заявление напишу, — кривя накрашенный рот, сказала баба Нина. Во рту сердито блестели от слюны ровные вставные зубы. — Пусть милиция разбирается, что с тобой делать!
— Добрый вечер! — фальшиво улыбаясь, ответила Ириша и занесла ногу через две ступеньки.
— Шляешься! Не можешь смотреть — сдай туда, где смогут! — заорала баба Нина.

Ириша, не отругиваясь, убегала.
— Жить никому не даете! Прямая дорога ему — в дурдом, тебе — в тюрьму! — разрывалась бабка, перекрикивая музыку.
— Коза старая, тебе б в дурдом… — пробормотала Ириша, поворачивая ключ в замке, распахнула дверь и влетела в дискотеку.
Глухой склерозный дед Игнат, танцевал посреди комнаты. Медленно, по-стариковски, притопывал ногами, прихлопывал руками и тряс головой. На столе перед ним весело верещал старый кассетник. Не разуваясь, Ириша подскочила к 'Маяку' и выключила звук.
— Дед! — крикнула она. — Я вышвырну к чёртовой матери эту Апину!
— Ой, Аринушка пришла, — обрадовался виноватый дед, останавливаясь.
И заискивающе улыбнулся.
Читать дальше

Снайпершу-«сучку» вычислили бойцы спецгруппы, действовавшие на территории Приднестровской Молдавской Республики абсолютно автономно – по заданию своего руководства. Выцепили, прочесывая одну из высоток на западной окраине Бендер, близ испепеленного пожаром пятиэтажного здания общежития мясокомбината.
Насколько вообще сложно вычислить, откуда работает вражеская «кукушка», известно. А уж взять снайпера, как говорится, с поличным – дело почти невозможное.
Диму Семенюка – старлея спецназа по кличке Бешеный попросту не подвела интуиция профессионального разведчика. В одной из квартир он сорвал со стены чудом уцелевший от лап мародеров расписной ковер. За ним неожиданно открылась горизонтальная ниша, видимо, оставшаяся от предусмотрительно вынутой трубы парового отопления, – тайник, в котором спокойненько, матово поблескивая затвором, лежала почти новенькая эсвэдэшка с прикрученной оптикой, рядом – запасной магазин и початая цинковая коробка с патронами.
– Н-надо найти эту суку… Все обыскать! – негромко и слегка заикаясь (не излеченное последствие полученной еще в Афгане контузии), скомандовал Димон топтавшимся в квартире бойцам спецгруппы.
В отличие от всех прочих категорий военнопленных, даже извергов-полицаев из ОПОНа Молдовы, с румынскими снайперами, фактически – наемными убийцами, никто в ПМР особенно не церемонился и «антимоний не разводил». Разговор с ними бывал недолгий. После непродолжительного допроса, фотографирования и даже видеосъемки их обычно тут же, стукнув пару раз головой о стену, расстреливали.
– Вот она, падла! – радостно вскрикнул один из спецназовцев, распахивая дверцу скрытой в стене прихожей кладовки. – Баба!
Читать дальше

Безумие — оно, знаешь ли, приятель, у каждого своё. Для кого-то это прыжок с парашютом или сотня отжиманий. Для кого-то — драка с полицией. Для кого-то — не купить латте с утра пораньше (я же так не могу без кофе, божимой).

Вот краткий список того, что я мог безумного про себя вспомнить навскидку:
1) Устроился на официальную работу в четыре года;
2) Лез на крышу заброшенного дома. Трёх заброшенных домов. Не считая заброшенных изб и хатёнок.
3) Поджёг ковёр в гостиной.
4) Имел собственную боевую саранчу и устраивал тотализатор на их боях. Прогорел, когда мой Бульбазавр не пережил удаления шести конечностей и головы (надеюсь, Вальгалла встретила тебя с распростёртыми объятиями).
5) Орал «ХРИСТОС ВОСКРЕСЕ» во время массовой драки.
6) Во время проливного дождя шёл по городу без рубашки и босиком.
7) Позволил любимой женщине остаться на ночь, когда мама была радикально против. Прятал её манатки под кроватью, а её саму в своей кровати пока родители не уснули.
8) Находился в списках пропавших без вести чуть больше года.
9) В первые несколько месяцев водительского опыта повёз беременную жену за 600 км от дома.
10) Принял командование решительно нерентабельным проектом просто потому, что мне по приколу.

На пятом пункте хотелось бы остановиться отдельно. История довольно старая, но мне всегда приятно её вспоминать.
Читать дальше

В тот дождливый ноябрьский день на меня всем весом грусти навалилась депрессия. Я сидела в нашей огромной, пятикомнатной квартире в самом центре Парижа и грустно смотрела в запотевшее окно.
Жиль уже ушел на работу, предварительно позавтракав свежими круассанами и пожелав мне хорошего дня. Часов до одиннадцати я сонно всматривалась в экран огромного плазменного телевизора, гордо стоящего в центре уютной гостиной. Затем отправилась в душ, думая о том, как провести новый, но уже наскучивший мне день. По дороге в ванную комнату я села напротив окна и закурила.
Мне было зябко и тоскливо. Одиночество яростно обволакивало все пространство ставшей вдруг столь чужой мне гостиной. Воздух обратился в тяжелый и липкий кисель и с неохотой заполнял горящие легкие.
Я скучала по России. Тосковала по свободе. Оплакивала Лауру, свою пятилетнюю дочь, которая уже никогда не сможет отметить свой новый день рождения.
Я не знаю, сколько времени длилось мое мрачное забытье. Опомнившись, я испуганно выронила уже потухшую сигарету и резко вскочила с насиженного места. Я не могла позволить себе столь роскошного подарка — воспоминаний о счастливом прошлом. Решительно закрыв окно, я отправилась в спальню.
Там, в небольшом комоде из красного дерева, в одной из пустых баночек из под крема для лица я хранила свою спасительницу от меланхолии — черную кредитку American Express. Муж, конечно, не обрадуется моему новому приступу шопинга. Но был ли у меня выбор?
«Возможно, Жиль, даже и не узнает», — прошептала я, быстро подкрашивая ресницы.
Авеню Монтань, встретила меня яростным порывом ветра. Я закуталась в новый красный шарф, купленный пару недель назад в любимом магазине, и решительно побрела вперед, разглядывая сверкающие витрины. Я знала, что настроение мне сможет поднять только платье: на Рождественский вечер мне пока что было совершенно нечего надеть. В бутиках улыбались скучающие продавцы. Манекены блестели новогодними аксессуарами. Но, как, впрочем, и всегда, я остановилась перед дверями любимого магазина.
Читать дальше

Байка 1

Началась эта история с того, что доктору Гойфману отпилили ногу. Облитерирующий эндартериит — штука неприятная, а доктор был любителем бухнуть и покурить. Мы с Лысым поскрипели мозгами, скинулись, и купили старому жиду попугая, который и был вручен инвалиду в торжественной обстановке. Гойфман матерился и бился в конвульсиях, мы улыбались счастливой улыбкой идиотов, черные повязки предусмотрительно закрывавшие у каждого по глазу были заплеваны до полной некондиции. Бедный птах злобным травматологом был умерщвлен, но погоняло «Сильверштейн» за доктором осталось.

Примерно через 2 месяца Гойфман приперся к нам на станцию СП с предложением приобрести у него автомобиль, мотивируя тем что как следует управлять, вследствие своей инвалидности ему сложно. За 300 долларов десятилетний пепелац поменял владельца, и Лысый стал счастливым обладателем потертого экземпляра Mazda Familia BD 1984 г выпуска и блядского, ярко- красного цвета.
Читать дальше