Пёс

— А ну прочь отсюда, псина! – в мой бок прилетел большой и грязный ботинок, больно ударив по ребрам. Тихонько взвыв, я продемонстрировал разъяренному толстяку свой белоснежный оскал и отбежал от него на приличное расстояние. Почему мир так несправедлив? Я ведь просто попросил немного еды, у пекаря её полные прилавки! Так почему же он меня прогнал, да ещё и зарядив напоследок ботинком в бок? Да и вообще, я не псина, я – пес!

В очередной раз я остался без обеда, да и на улице не переставая сыпал снег, заставляя меня дрожать от холода. В поисках чего-либо съестного я опрокинул пару мусорных баков и нашел в одном из них что-то напоминающее спагетти. Фактором, затрудняющим определение данного продукта, являлась плесень, что активно цвела всеми цветами радуги на его остатках. Но, я не брезговал.

Лежа возле большого красного здания, из которого то и дело выходили разные люди с большими цветными пакетами, я путешествовал в мире грез вместе со своим хозяином, вновь и вновь встречая его в разных уголках сознания. В моей голове никак не укладывалось, почему он уехал, так и не рассказав, когда вернется. Внезапно, мой сон прервал толстый мужчина, что запнулся об меня и, громко ругаясь, упал на грязный асфальт. Но, вместо ожидаемых извинений, я получил только лишнюю порцию ругани в мой адрес и сильный пинок, так больно отдавшийся в больном ребре.

— Проваливай отсюда, шавка помойная! Ишь, разлеглась! А ну, пошла, я сказал! – поджав хвост, мне пришлось убежать от этого полоумного подальше. Люди такие невежды. Он же сам наступил на меня, а я еще и остался виноват? Скрывшись за углом, я забежал в какой-то тихий дворик и улегся на зеленую лужайку посреди белоснежного поля. Мне нравилось это место, здесь всегда было тихо и немноголюдно, а плотная завеса пара скрывала меня от редких глаз. Положив голову на лапы, я тяжело вздохнул и вновь вернулся в царство Морфея.

Мне снова снился один и тот же сон. Я уже и не помнил, как попал в эту сырую и холодную клетку. Я весь дрожал от страха, а в комнате было так темно и кисло пахло медикаментами. Внезапно, сквозь плотные прутья клетки в мое пристанище попали яркие лучи света. То ли от удивления, то ли от испуга я залился громким лаем, призывая моего спасителя вызволить меня из моего пристанища. И он услышал меня. Дверь клетки открылась, и теплые большие руки вызволили меня из мрака, прижав к себе. С того самого момента я полюбил тебя, хозяин!

Мы с моим хозяином нередко гуляли в парке возле дома. Нам так нравилось играть вместе! Его любимой игрушкой был мяч. Бросая его далеко в небо, казалось, даже задевая им облака, он так весело смеялся! Мне так нравилось видеть улыбку на его лице, что я не мешкая бежал за улетевшим вдаль желтым шариком, чтобы вернуть его моему хозяину. И все повторялось сначала.

Дни вместе летели незаметно. Жаркое лето сменилось на хмурую осень. Листья пожелтели и опали, а дождь все чаще стал настукивать нам грустную колыбельную. И вот в один из таких вечеров хозяин привел к нам в дом другого человека. Это была женщина. Он стал все меньше проводить времени со мной, и все больше с ней. Наши прогулки становились все реже, пока не прекратились совсем. Впервые я почувствовал это странное чувство внутри. Это было чувство обиды, одиночества и ревности. Но, я не показывал этого, а оставался все таким же жизнерадостным и преданным псом. Я все еще надеялся на лучшее. Я все еще любил его.

Холодные снежные дни подошли к концу, а по подоконнику застучали капели. И тогда мой хозяин приехал домой с небольшим свертком, из которого то и дело слышался плач и крики. Свертком оказался еще один человек, только на этот раз совсем уж маленький и беспомощный. Мой хозяин стал все свободное время проводить с ним, а мои попытки помочь только раздражали его. Я просто путался под ногами.

Однажды ночью, малыш снова закричал. Чтобы не тревожить сон хозяина, я сам подошел к кроватке и просунул свой нос между деревянными прутьями колыбельной, пытаясь успокоить малыша. Маленький человек тут же затих и удивленно уставился на меня. Прикоснувшись маленькой ручонкой до моего мокрого и холодного носа, он улыбнулся и даже тихонько засмеялся. На мгновение мне показалось, что мы бы смогли подружиться.

Но через мгновение в комнате вспыхнул свет, на пару секунд ослепив меня и испугав малыша, что вновь заплакал. В дверях стояла та самая женщина. На её лице появилась гримаса ужаса смешанная с ненавистью. Закричав, она схватила какой-то тяжелый предмет и бросила его в меня. Ловко увернувшись, я убежал в другой угол под звуки бьющегося стекла. На этот раз проснулся и мой хозяин. Она долго что-то кричала ему в лицо, показывая пальцем то на меня, то на плачущего в колыбели ребенка. Наконец, мой хозяин отодвинул её в сторону, и прошел к входной двери, взяв в руки поводок, подернутый пылью. Я не верил своим глазам. Мы снова идем гулять?

Но, хозяин не повел меня как обычно в парк, а посадил в машину. Мы долго ехали по неизвестной мне дороге, а хозяин постоянно жевал какую-то дымящуюся палочку. Наконец, непрерывная череда домов прекратилась, и на смену им пришли пустые поля с редкими островками деревьев. Машина резко остановилась, и хозяин открыл двери машины. Я с радостью выскочил вслед за ним, но он только грустно посмотрел на меня. Приказав ждать здесь, мой хозяин сел обратно в машину и уехал. Может, он поехал за той женщиной? Или у него срочные дела? Но не через час, не через два он так и не появился. В моей душе появилось смутное чувство тревоги, но я отгонял эти мысли. Ты не мог предать меня, хозяин! Я не верю в это!

Сон прервали крики и звон бьющегося стекла. Мою лапу будто обожгло раскаленным железом. Сквозь шерсть виднелся окровавленный кусок стекла. Вскочив на лапы, я выбежал из своего рассекреченного укрытия и побежал по двору. Это опять были те хулиганы-мальчишки, что мучали всех животных в округе. Выбежав из дворика на, обычно, оживленную улицу, я хотел скрыться от них в толпе, но меня встретили лишь редкие прохожие. Раненая лапа болела, мешая нормально бежать, а за моей спиной уже слышались их раззадоренные крики. Не найдя другого выхода, я метнулся влево, выбежав на дорогу. Вокруг меня загудели и заскрипели тормозами машины, а из окон слышались ругательства. Слева появилась пара ослепляющих фар, вновь послышался скрип тормозов и глухой удар. Перед глазами диафильмом пролетели красочные моменты из моей недолгой жизни. Даже сейчас, перед смертью, я думал только о нем. До конца жизни я был бы верен тебе, хозяин!

— Папа! Там собака! – к моей спине притронулась мягкая детская ручонка, аккуратно трогая скатавшуюся комьями грязи шерсть. Вздрогнув, я замер, боясь пошевелиться. Хлопнула дверь, и с другой стороны ко мне подошел мужчина. Он осмотрел мою раненую лапу, от чего я только тихо заскулил, и вздохнул, посмотрев на девчушку. Взяв меня на руки, он аккуратно занес меня в машину и положил на заднее сидение. Девочка села рядом, то и дело касаясь меня тоненькими пальчиками. Я посмотрел на неё с немым вопросом в глазах. Я спасен?

***

— Берген! Берген, ко мне! – светловолосая девчушка бегала по белоснежному насту, то и дело бросая снежками в раззадоренного пса. Её отец сидел на сломленном метелью дереве и с улыбкой наблюдал за происходящим. К нему подошел знакомый и, жестом спросив закурить, присел рядом.

— Славный песик, — сделав затяжку, он выдержал паузу. – Где взяли?

— Чуть не сбили автомобилем. Благо, дочурка вовремя заметила, — щелкнув кремнем и подпалив конец завернутой бумаги с табаком, он тоже затянулся и выдохнул дым в морозное небо.

— Папа! Смотри, папа, Берген опять лапу подает! Смотри! – девчушка залилась жизнерадостным смехом, радостно наглаживая пса.

— И сколько ей не говори, что он этой лапой ничего не чувствует, все равно гладит, будто настоящую, — заметив удивленный взгляд товарища, он кивнул на пса. – А ты присмотрись повнимательнее. У него протез. Когда мы его привезли в ветеринарную клинику, нам предложили его усыпить. Что, мол, сильное истощение, многочисленные гематомы, да еще и лапу придется ампутировать. Но, как видишь, не зря мы его оставили. Иногда такие дворняги лучше любой породистой собаки. Любят они точно сильнее.

Берген, будто услышав его, радостно залаял. С неба посыпались хлопья снега, застилая все вокруг беспросветной белой пеленой. Как и в тот день. В день, когда Берген нашел своего нового хозяина.