— Сема! Сема, куда ты берешь уже третью порцию мороженого для этой прожорливой мадамы?! Сема! Это же шестьдесят пять гривен, Сема! Это же практически тринадцать буханок хлеба! Шестьдесят пять гривен сегодня, шестьдесят пять гривен завтра – можно насобирать таки неплохой капитальчик. Но ты, Сема, ничего не насобираешь, если станешь выполнять все ее капризы.
Ты только посмотри, как она наворачивает! Это не женщина – это жук точильщик! И куда оно все идет? Она же худая, как кощей, которому приходится жить на одну пенсию, — а ест столько же, сколько тятя Циля. Так по тете Циле хотя бы видно, что она любит покушать! А эта? Где ты ее нашел, Сема? Она же черная дыра, генератор антиматерии! Сема, ты ее не прокормишь!
Это самый опасный тип женщин: выглядит так, будто не кушает в день больше яблочка, а сама наворачивает за троих… Троих мужиков… Очень голодных мужиков…
Шестьдесят пять гривен в день — на одно только мороженное, Сема! А потом она замерзнет, и захочет согреться чаем! И конечно с сахаром! И еще, чего доброго, с печеньками – с нее станется. А потом, в один страшный черный день она встанет утром, подойдет к тебе и скажет: «Сема, мне нужны новые туфли!» Почему туфли? Бери больше, Сема, — шуба!
Беги от нее, Сема! Беги, пока не поздно!
Ты только посмотри, как она скосила глаз на цветочный ларек. На розы смотрит… Сема, не вздумай покупать ей розы! Это же выброшенные на ветер деньги! Лучше тогда сразу открывай портмоне и раздавай купюры бедным. Вот скажи мне, Сема, чем розы в этом захудалом киоске отличаются от роз на вон той роскошной клумбе? Что? Стыдно? Тебе стыдно рвать цветы с городской клумбы? Сема, ты меня устал своим волнующим альтруизмом! А просить милостыню тебе не стыдно, Сема?! Я перегибаю палку? Это ты недогибаешь перспективы, чтобы они развернулись перед тобой во всей красе! Станешь выручать всяких спекулянтов – тебе таки придется попрошайничать, а эта грымза будет сидеть в твоем доме, есть твое мороженое и нюхать твои розы!
Читать дальше

Куриные яйца хорошо хранить/переносить в таре от ручных гранат РГД-5.

У большинства котов его породы не мяв, а убедительное воркование.
В нём слышны невозмутимые интонации гостя, которому нет нужды быть грубым с деревенской хозяйкой. Хлеб давай, милая. И млеко. И яйки. Всё давай, только без резких движений.
Кот Матвей не таков.
Едва стрелка часов добирается до пяти, в воздухе раздаётся плачущий голос. О, детка, солнце почти взошло! – поёт кот (йоу, мамми, йоу). – Но миска моя пуста! И через час она будет пуста, и через два. Жизнь тяжела, мамми (йоу!) Разве для этого был я рождён? Давай спросим у господа, мамми, пусть он ответит мне!
В этот момент раздаётся звук, в котором любой владелец домашнего животного безошибочно определит удар кроссовки об кота.
Песнь обрывается. Некоторое время Матвей осмысливает поразительное открытие: эти люди не любят блюза.
Проходит десять минут.
Тишину спящей квартиры вновь нарушает плачущий голос, и голос этот стремительно набирает силу.
Я спросил у господа, мамми! – поёт кот. – Я спросил у господа, отчего миска моя пуста. Господь заплакал, мамми, о да, он зарыдал. Моя миска пуста, как моя жизнь, и до скончания моих дней будет так (йоу!)
– Урою, тварь, – говорю я.
Кот некоторое время молчит, а затем берёт на октаву выше.
– У смерти всегда облик белого человека! – надрывается он. – Я слышу её поступь, мамми. Но лучше умереть быстро, чем тянуть эту лямку, йоу!
Я встаю. Подхожу к миске. Она наполовину полна сухим кормом.
– Ты совсем ума лишился? – говорю.
Читать дальше

Первые десять лет жизни он был просто Кот. Сильная, наглая тварь серо-коричневого окраса, с плотной длинной шерстью, сбившейся на боках в вечные колтуны. Непроходящие глубокие царапины на морде и изодранные в лохмотья уши придавали ему совершенно бандитский вид. На просторах нашей старой и запущенной квартиры он, как гордый и свободный нохча, жил грабежом и разбоем. За ее пределами не брезговал и насилием. Требовал соблюдения прав и клал свой маленький, но изрядно натруженный писюн, на все обязанности. Будучи центровым по району, он немилосердно 3,14здил всех окрестных котов, совершенно неадекватно отвечая на малейшие поползновения в свою сторону. Порой казалось, что в него вселился несгибаемый дух великого каратиста Масутацы Оямы, именно с таким неистово-киокушиновским напором бросался он на всех соперников, сметая их, разметая в пух и прах даже мысли о каком-то сопротивлении.

Имя у него появилось лишь тогда, когда подросла дочь, и назвала его для унификации Тима, так же, как и тещиного домашнего засюсюканного уйобка, вечно ссущего под диваном. Кот же был суров. Принимая меня за равного, жену и дочь он определенно ставил ниже себя в семейной иерархии и относился к ним со снисходительным презрением. Малая, подрастая приняла такой расклад как есть, жена же, получив в руки штурвал управления мною, попыталась было с наскока подмять под себя и Кота. Однако хер.

Натыкаясь в финальной стадии бурного медовомесячного соития на угрюмо насупленный, как у седьмой бэхи, полуприщур, сквозь который Кот брезгливо наблюдал за хозяйской потной возней она каждый раз смущалась, и прервавшись на полуфрикции запахивалась в простыню, требуя убрать это наглое животное. Добившись нужного результата, Кот, задрав хвост, уходил сам.
Читать дальше

В 6 классе я получала учебники.

И вот проверяя их на предмет различных недостатков и брака, в одном из учебников я обнаружила надпись простым карандашом «Привет, я первый. Ищи другие учебники, которые были моими и весь год не будешь знать горя. Эта надпись есть во всех книгах на этом же месте. Удачи!»

Итак, мне 13, я обнаруживаю загадочную надпись в учебнике, и она побуждает меня к действию. Что делать? Конечно же, повиноваться и пуститься в приключение с головой. Эта надпись увлекла меня, к тому же в том возрасте я отчаянно верила, что приключения и фэнтэзи-мир точно ждут меня и начнется это все примерно так.

Немного погодя я начала рассуждать.

Надпись я обнаружила в учебнике по истории, на странице содержания, туда редко заглядывают при проверке, поэтому я подумала, что вполне могу выменять все учебники этого «Первого», а дальше уж и посмотрим что делать. Так и вышло. К концу второй четверти я выменяла у всех шестиклассников из параллели все учебники этого загадочного персонажа. Это оказалось не так то легко. Некоторые ребята, из параллельных классов узнав, что мне нужен их учебник противились и не хотели меняться, пришлось подкупать, благо запросы небольшие. Мальчишки обходились чипсами, а девчонки журналами о моде.

А еще путем логическим мыслеисчислений и небольших знаний я вывела, что этот первый- семиклассник. Потому как учебники закупали в прошлом году.
Читать дальше

Колобок открыл глаза. Тело ломило, голова болела … в ином случае он мог бы задуматься о том, не одно ли это и тоже. Вот только сейчас его занимали другие вопросы.

А именно «какого хрена?!» и «что сейчас было?!».

В памяти роились обрывочные воспоминания, но ни одной мало-мальски адекватной картинки не возникало. Он помнил скорее ощущения, нежели видения. Что-то мохнатое, что-то теплое, что-то острое … и что-то очень болезненное.

Так. Всё. Нужно отпустить ситуацию. Что вокруг? Лес. Тропинка. Вот пожалуй по ней катиться и нужно. Пока не понятно куда. Но не стоять же на месте. Колобок покатился.

Катится колобок, а на встречу ему Заяц:

— Колобок, Колобок, я тебя съем!
Колобок застыл в нерешительности. Жуткое ощущение дежавю волной прокатилось в его мозгу. Он явно уже где-то это видел. И этого Зайца, и это «я тебя съем».

— Не ешь меня, Заяц. — Неуверенно произнёс он. — Я тебе песенку спою:
Я Колобок, Колобок,
Я по коробу скребён,
По сусеку метён …
Читать дальше

Все худеющие женщины делятся на два типа: тех, кому надо срочно скинуть 10 кг, и тех, кому надо похудеть к весне на триста граммов.
Первый тип женщин знает все модные диеты. Знает двести рецептов для диеты Дюкана, и триста — для «минус 60». У них на кухне есть электронные кухонные весы для продуктов, а в спальне — электронные напольные весы для огорчения. Они знают, что такое просидеть трое суток на кефире и зелёных яблоках, и рассмеются тебе в лицо, если ты им что-то скажешь про ананас и бромелайн. Они покупают себе платье на два размера меньше, и оно им греет душу, в то время как организм уже не может больше смотреть на кефир и яблоки. Они — настоящие Худеющие Женщины.
Второй тип женщин — это кокетки. Они худые от рождения, они молотят всё подряд: и торты, и сало, и нефильтрованное пиво по пятницам — и не поправляются! Они и в сорок лет спокойно влезают в платье, в котором были на школьном выпускном, и оно им ещё и велико будет. В их доме никогда в жизни не было весов. Никаких. Только бабушкин безмен для картошки. А зачем ей весы, если она и так знает, что всю жизнь весит 48 килограммов? Ну, может, после новогодних праздников 48,5. Но женщина, которая не может поддержать в компании разговор о диетах — это вообще не женщина. Поэтому надо срочно отыскать у себя жиры.
Для этого нужно оттянуть кожу на животе, дико испугаться и заорать: Огосподи!!! Я жирная свинища!!! Что это? Что, я вас спрашиваю?? Это же жиры!!! Я не могу теперь носить платье в обтяжку, ведь оно обтянет все мои безобразные жиры, и я буду выглядеть как Вупсень! Какой кошмар!
Читать дальше

Одна из самых гнусно используемых обществом человеческих способностей – это терпение.
То, что должно было стать добродетелью, стало кнутом.
Вы заметили, например, что пословицы о терпении используют избирательно?

«На всякое хотение имей терпение».
«Терпение и труд все перетрут».
«Терпи, казак, атаманом будешь».

Три кита, на которых строилось мое детство. И дома, и в школе.
Когда я выросла, заинтересовалась этой темой и вникла, оказалось, что народ вовсе не глуп и имеет в своем арсенале еще и другие пословицы.
Очень емкие, хотя и не столь популярные.

«Всякому терпению бывает конец».
«Человек – не камень. Терпит, терпит, да и треснет».
«Тут и у святого терпение лопнет».

Почему же тогда мы слышим их так редко?

Терпеливые дети – подарок для родителей, как мультиварка или машинка-автомат, которые разгружают их будни.
Еще бы! Терпеливого ребенка не нужно одергивать в длинных очередях. Он не будет канючить: «Мааам, ну, мааам!»
Не будет бегать по отделению почты, потому что у него энергия, а тут еще стоять и стоять. Он не будет орать, как потерпевший, когда разобьет коленку и проситься на руки… Ему не нужно сулить блага, не нужно давать конфеты, уговаривать, отвлекать, стимулировать.
Он, как гаджет, и Урий знает, где у него кнопка. Кнопка под названием «терпи».

Когда мне было лет семь, мы стояли с папой во дворе и ждали маму с сестрой. От нечего делать я решила попрыгать через забор. Он был низким, ниже моего колена, металлическим, из тонких прутьев.
Читать дальше

С тех пор, как умерла бабушка, дед Тихон стригся не чаще раза в год. Видимо, так он поминал свою супругу, исправно стригшую его при жизни. Из-за дедовских странностей мне хорошо запомнилось то время.

— Съезжу на кладбище и заодно подстригусь, — как всегда, дедушка бросил эту фразу всем домашним, уже облачившись в пальто и стоя в прихожей. Говорил он дежурно, будто не чаял, что в семье ещё интересуются делами без году покойника.
— А можно с тобой, дедуль?! — мне было 10, когда я впервые попросился на прогулку со своим хмурым дедом.
— Малой ты ещё, — буркнул он, стоя ко мне вполоборота и поправляя седую прядь, – вот Гоголя выучишь стихотворение – там и покумекаем.
— Но он же не поэт! – этот аргумент я крикнул в безучастную дверь. Дед ушёл.

Родители на кухне звякали вилками. Переговаривались осторожными голосами. Дедушкино поведение заставляло их думать нехорошее. Сойти с ума страшно и теперь. А в то время психические заболевания лечить не умели вовсе.

— Опять под вечер на кладбище едет. Странный стал до ужаса. Надо будет утром тоже маму навестить, всё-таки пять лет, — моя мама вечно ездила вслед за дедом на кладбище. Не знаю, чего она хотела там обнаружить. Но однажды вернулась и за чаем рассказала, что на бабушкиной могиле выросли жёлтые ирисы, которые та очень любила при жизни. Дед Тихон только кивнул.
Читать дальше

Вот, скажем, сидит графиня или там герцогиня — всяко благородная дама в своём будуаре. И кушает кофий.
Утренний. Может даже с меренгой. Или нет.
Кушает. Такая вся в пеньюарах и нежная душою. И перед ней ещё томик стихов.
Ну не знаю. Ну пусть будет Дельвиг. Или Жуковский. Или Байрон.
И вот она кушает кофий и читает стихи. Восторженно. Возвышенно. Пальчиками тонкими странички перебирая.
И под ногами на подушечке спит у ей её маленькая нежная тонконогая левретка…
И в душе у нее (у графини) поют херувимы, а в мыслях у неё одни вензеля, завитки, балы, корсеты и турнюры, а также неженатый граф Петр Петрович Петров, который намеревался прибыть к обеду.
И тут, её трёхцветная блин, кошка Урсула — скотина и террористка вышибает головой дверь, на фиг, будуара, со всей дури херачит прям по обоссавшейся от ужаса визжащей собачке ногами своими, потом лезет вверх по пеньюару, кровавя графския коленки и арбузные груди, забирается графине прямо на папильотки, там с этих папильоток сигает на этот туалетный столик, прям мордой своей крестьянской в меренгу, а ногами
в кофий, и потом этими ногами по томику Байрона, прохрустев (прощай, Байрон), взмывает на эти бархатные венецианские шторы и туда сюда на них начинает качаться, что-то героическое вопя. Вся в меренге, кофие и в папильотке.
Читать дальше

Мой приятель, Леша — отец троих детей, узнал, что его сыну – пятикласснику положен продуктовый паек.

Оформил электронный пропуск, узнал часы выдачи продуктов, нацепил новую маску, одноразовыми перчатками взял тележку и побрел к школе. Каких-нибудь два километра и Леша уже стоял у окошка выдачи.

Окно не сразу, но открылось, в нем показалась защищенная от вируса голова и голова сказала:

— Мужчина, подождите, а вы зарегистрировались на нашем сайте?

— Нет, но вот у меня: паспорт, три свидетельства о рождении, справка о том, что мы многодетная семья, пропуск сына в шко…

— Стоп, стоп, стоп — это все, конечно хорошо, но без регистрации никак. Зарегистрируетесь, тогда и подходите.

Леша поблагодарил, присел на школьную скамеечку и при помощи телефона, дыхательных упражнений и флегматичного характера, за каких-то два часа сумел-таки зарегистрироваться.

Опять постучал в окошко, голова очень удивилась, что Леша так быстро смог нагнуть школьный сайт и призналась, что у других на это уходит дня три, а то и четыре.

Потом голова объяснила, что с пайком все равно ничего не получится. Пайков больше нет. Все уже разобрали. Может в следующий раз.
Читать дальше