— Ну и кому ты оставил тарелку, скажи-ка мне на милость?!
Кухня зазвенела тишиной. За окном кружился февральский вечер.
Эдуард Викторович, бросив этот простой вопрос в семилетнего сына, принял всегдашнюю свою скучающую позу.
Сидя в одних семейниках, он опёрся на подлокотник дивана и медленно пережёвывал пищу. Округлый лысый живот поблёскивал в свете люстры.
— Эдик, не нужно! Я…
— Тих-ха-а-а! — движение мужчины было молниеносным. Попав торцом ладони жене в ухо, он повторно обратился к сыну:
— Ну?
Мальчик, весь дрожа, вернулся к столу и взял тарелку. Помыл.
— Ничего не забыл?!
Ребёнок попытался взглянуть отцу в глаза, но тут же потупился в пол. Слишком страшно пылала ярость, усиленная многократно диоптриями отцовских очков.
— С-спасибо, — прошептал сын.
Эдуард Викторович ухмыльнулся:
— Ну вот! Молодец! Мою теперь помой! — его рука вновь дёрнулась, будто кобра, и метнула грязную тарелку сыну в лицо.
Звонко отскочив ото лба ребёнка, посуда разбилась об пол.
Мальчик успел только коротко дёрнуть головой. Его затрясло ещё больше. Но плакать было нельзя. От этого отец просто свирепел.
— Я у-уберу, — маленькие коленки задрожали сильнее, когда под ребёнком стала растекаться лужа.
— Ах ты, гадёныш! Пошёл к чёрту! Спать! — отцовская пятерня снова угрожающе свистнула в воздухе.
Отойдя от оцепенения, сын убежал в свою комнату и заскочил под одеяло, в чём был.
Вскоре Эдуард Викторович тоже отправился к себе смотреть телевизор, пока жена прибиралась на кухне.
Он думал утешить любимую, когда та придёт, но быстро забылся праведным сном.
* * *
Утром глава семейства встал раньше всех, принял душ и, сокрушительно хлопая всеми дверьми на пути, исторг своё грузное тело на улицу. Там он уселся в любимый мини-купер и поехал на любимую работу.
— Куда прёшься, старая курица?! А ну пусти, собачья твоя морда! Да куда ты!.. Ну, всё, напросилась, мать твою за ногу!
Эдуард Викторович, матерясь, вылез из своей красивой, но тесной машины и двинулся на хромую старушку, медленно пересекавшую дорогу в неположенном месте.
В это время на улице никого и не было, кроме этих двоих. Если не считать бездомных собак, которые почему-то принялись защищать старушку и кляли мужчину трёхэтажным лаем. Эдуард Викторович категорически не переносил визжащих животных, поэтому достал из кармана куртки травмат и стрельнул несколько раз по косматым шкурам.
Дворняги бросились в рассыпную, оставляя вереницы кровавых следов на снегу.
А старушка, обмотавшаяся синей косынкой, похоже, была ещё и глуховата, потому что от шума нисколько не дрогнула, а всё также выполняла переход через дорогу. Будто в движении этом и состояла её жизненная миссия.
Эдуард Викторович быстро смекнул, что к чему, и прекратил кричать. Взял и толкнул старуху в лицо. Та шлёпнулась на заледенелый асфальт и по-черепашьи зашевелила конечностями.
Мужчина поехал дальше, удивляясь: “Вот падаль-то. Откуда вас столько на Земле?!"
Он больше не останавливался на пешеходных переходах, а только сигналил, что есть мочи, и ускорял ход. Таким образом, трудолюбивый семьянин быстро добрался до издательства.
Эдуард Викторович был детским писателем. Своим коньком считал добрые сказки со счастливым концом. Коллеги любили и жаловали этого здоровяка.
— Эдуард! Моё сердечное приветствие! — вскакивал излишне учтивый охранник. Зато получал ответную порцию тепла от добродушного Эдика. Коллеги звали его именно так.
Безобидный полноватый мужчинка со смешными поросячьими глазками.
— Эдик, ранняя пташка! Всем бы такое трудолюбие! — хвалил директор, приходя, бывало пораньше, чтобы отметить опоздавших.
Своим трудолюбием Эдуард Викторович заработал себе отдельный кабинет и личную молоденькую секретаршу, которая вечно всем намекала на домогания со стороны начальника.
— Брось! Эдик?! Ты что-то путаешь. Да у него душа ребёнка! Он тебе открыться захотел, а ты на него наговариваешь! — коллеги наотрез отказывались слушать симпатичную секретаршу, которую мало кто любил.
Вообще, мало кому в наше время нравятся мелкие люди, претендующие на личную позицию. А секретарь Вера уродилась именно такой, да ещё красивой и непокорной.
— Ишь ты! Ходит, нос задрав! Корону не урони, каракатица! — ворчала за спиной у девушки вся бухгалтерия. — Эдик на митинги в мороз ходит! Защищает права таких, как она! Мужик с трибуны горло надрывает. Вот-вот в администрацию попадёт! А эта стерва палки в колёса ставит! Домогается! Ишь!
Этим утром Вера решила встретить начальника у его подъезда, чтобы тет-а-тет поговорить о своём будущем. Она мёрзла под козырьком, когда Эдуард Викторович со всего маху бахнул дверью.
Козырёк вздрогнул и обронил сосульку прямо Вере на голову. Пока девушка приходила в себя, момент был упущен. Мини-купер выезжал со двора.
Даже в такую рань на лавке неподалёку сидели две бабки. Одна из них заметила:
— Поделом проститутке!
Вторая только усмехнулась и закурила сигарету.
В отчаянии Вера побежала за автомобилем. Срезав через дворы, она оказалась невольным свидетелем сцены со старушкой в синей косынке. Образование журфака заставило девушку снять всё на телефонную камеру.
Не заметив постороннего присутствия, начальник уехал, а подчинённая поцокала на автобусную остановку.
* * *
Когда Вера приехала в издательство, то застала там только курящего охранника и Эдуарда Викторовича на рабочем месте.
— Здравствуйте! — девушка заглянула в кабинет и в нерешительности застыла.
— Проходи, Верочка, — пригласил начальник, — хотела поговорить о чём-то?
— Я только…
— Да-да, умница! Прикрой дверку, — Эдик шумно отодвинул кресло и стремительно приблизился к девушке, — Умница! Правильно, что сама идёшь навстречу!
Короткопалая пятерня жадно обхватила тонкую талию и поползла вниз. Оторопевшая девушка попыталась шагнуть назад, но врезалась в кипу каких-то бумаг. Всё посыпалось на пол.
— Ух! Люблю непокорных, Верочка! — начальник ловко расстегнул несколько пуговиц на блузке секретарши. Вера готова была закричать, когда позади тактично кашлянули. Оба вздрогнули.
В дверях стоял директор издательства:
— Зайдите ко мне, Вера, — сказав, он исчез.
Девушка с неприязнью оттолкнула Эдика и поспешила за спасителем, на ходу приводя себя в порядок.
Влетев в кабинет директора, она взволнованно заголосила:
— Я не врала! Вы же видели? Я никогда не врала! Он всегда меня домогался. Как хорошо, что вы…
— Тих-ха-а-а! — директор властно вздёрнул ладонь, — вы, что себе позволяете на рабочем месте? Эдуард Викторович, такой кадр! Мы его в администрацию города прочим, а вы?..
На миг оцепенев, Вера быстро вспомнила про запись на телефоне и показала директору:
— Это ваш ценный кадр? Как вам?!
— Дайте! — директор выхватил телефон и быстро удалил видео с избиением хромой старушки, — Всё! А теперь марш отсюда! Уволена! Час на сборы!
Девушка только моргала глазами, не веря в происходящее.
* * *
— Эдик, давай езжай домой. Отдохнёшь. Выдру я твою уволил. Это уже перебор! Прямо в лобовую стала тебя компрометировать. Далеко пойдёт!
— Что? Решили уволить, да? — Эдик был слегка расстроен, — Эх, перспективная девушка всё же. Ну да ладно!
— Другую найдём. А ты у нас один. Молодец! Езжай домой, отдохни, а вечером тебе к мэру. Я договорился!
Эдик подскочил с кресла, ударившись коленками:
— Что? К мэру? Ох!
Директор властно вздёрнул ладонь:
— Благодарить потом будешь! Иди, обниму!
Двое рослых мужчин похлопали друг друга по спинам.
Пребывая в эйфории, Эдуард Викторович долетел до дома ещё быстрее, чем утром. Он вбежал в подъезд и по привычке хлопнул дверью, но уже не от злости, а от радости.
Но что-то в конструкции дома, годами выдерживающее хлопки впечатлительного жильца, в этот раз надломилось. С потолка сорвался порядочный кусок побелки с бетоном и угодил мужчине прямо по горбу.
* * *
На лавке во дворе по-прежнему сидели две бабки и курили.
Из подъезда санитары выносили мужчину, который размахивал правой рукой и орал:
— Ничего! Ничего не чувствую, кроме этой руки! Господи помилуй!
Одна бабка затянулась и, выдыхая дым спросила:
— Эко его угораздило?
— Карма! — каркнули сзади. Курящие обернулись и увидели старушку в синей косынке, хромавшую в их сторону:
— Воли хватит — продолжит писать свои сказочки. Рука работает! А нет, так… Угостите сигареткой, девоньки! Такое утро непростое выдалось!
© Лёнька Сгинь
0 комментариев