Недавно в разговоре от знакомого прозвучала фраза: «Не, ну это же разные вещи, идти с хаски по улице и идти с дворнягой...»

Хорошо, что мы не собаки, верно? Мы надеемся, что кто-то полюбит нас за душу, хотя нет… мы не надеемся, мы требуем, чтобы нас любили за душу. Ведь внешность поверхностна и зачастую фальшива.

Было бы неплохо, если бы друзей мы покупали на выставках? Смотрели какая у них длина ног и цвет глаз… ты, человек, тоже бы стоял на витрине как товар. И ты бы недоумевал...«Ну почему меня не берут в друзья? Я же хороший!!» А тебе бы отвечали: «Прости, у тебя цвет волос банален, глаза серые, да и ноги кривоваты...» Не годишься ты в друзья…

Внешность цепляет и подобный пес не самый яркий представитель четверолапых. У него грубая шерсть, бурая масть… но такого человеколюбивого животного не сыщешь днем с огнем. Он не знает, что есть какие-то «красивые» хаски… Он любит тебя, человек…

Но его не жалко усыпить или отравить, он же дешевый. Он вообще бесплатный серый пес.
Читать дальше

Том Харди написал трогательное письмо в память о своем любимом псе Вуди, которого не стало на этой неделе.

«Впервые я увидел Вуди, когда тот поздней ночью бежал по магистрали в Пичтри (Атланта, штат Джорджия). В то время мы снимали фильм «Самый пьяный округ в мире». Он был бездомный, 11 месяцев от роду. Мы подумали «О, нет» и сразу же остановились, чтобы подобрать этого пса, хотя в тот момент я даже не был уверен, что это пёс. Было очень темно. Мне пришлось использовать фонарик на телефоне, чтобы мне было видно хоть что-то, и чтобы меня было видно проезжающим машинам. Я пытался догнать его, но он бежал очень быстро. Я видел, как он в кромешной тьме бежит по направлению к оживленному шоссе, и помню, как во время бега подпрыгивали его большие уши. Я не сразу понял, что это за порода, и насколько сам пёс большой; всё, что я видел — это огромные болтающиеся уши, которые неслись навстречу машинам. Он явно не понимал, что несется навстречу опасности. Я запаниковал, потому что не знал что делать, не знал как его позвать, а он все приближался к трассе. Тогда я просто засвистел, так громко, насколько смог. Этот звук будто пронзил темноту. Пес тут же остановился. Затем он посмотрел на меня, и в одно мгновение развернувшись, побежал на меня, рыча и сверкая зубами в темноте. Я тогда подумал: «Ну нахрен, это наверное вообще не собака. Что я творю?». Он бежал прямо на меня и ударил меня по ногам, я ничего не мог разглядеть, но услышал громкий визг, стало ясно, что он болен. Я потянулся к нему руками, ожидая, что меня точно укусят, но нащупал шею с мягким мехом. Посветив телефоном, я увидел маленький комочек с копной свисающего с шеи меха и двумя огромными коричневыми глазами, которые испуганно смотрели прямо на меня. Когда я вернулся в машину, он, похрапывая уснул у меня на плече, понятно было, что он прошел нелегкий путь. Теперь, когда все неприятности были позади, он смог наконец-то расслабиться. Джессика (Честейн) спросила, мальчик это или девочка. Я ответил, что мальчик. «Но как ты узнал?» — спросила Джессика. «Я чувствую его «Вудсток»». «Отлично! Назовем его Вудсток». Так и сделали.
Читать дальше

Думаю, у каждого в жизни были поступки, которые не хотелось бы более повторять. И хотелось бы их забыть, чтобы память никогда не освежала стыд за дела давно минувших дней.
Но, как назло, именно эти моменты приходят в голову во время ночной бессонницы, когда супруга рядом беззаботно сопит и видит десятые сны, и терзаешь себя снова и снова — Ну, зачем я так поступил, ведь мог же иначе…

Один поступок жжет сердце уже не так.

Меня, молодого и веселого, призывают в Армию. Проводы на вокзале, много нас, призывников.
Кого-то провожают родители, кого-то друзья, кого-то девушки… А меня и родители и друзья и девушка. Вот я постоял чуть возле родителей и сорвался к друзьям, постоял немного с ними и сразу к девушке, которую я с родителями еще не познакомил, и поэтому она стояла в сторонке с подружкой.
Любовь у нас была неземная, мне тогда так казалось, и задержался я возле нее до самого отхода поезда. Она то плакала, то смеялась, и я ее то утешал, то смешил.
Вокруг веселье, где-то гармошка играет, гомон и беготня.

Командир нашей призывной команды скомандовал на построение, мы быстро построились возле вагона, он пересчитал всех и дал приказ грузиться в вагон.
Я оказался первым перед дверьми, так что он меня еще и подтолкнул в спину.
За всей этой суетой я и позабыл о родителях, бросился к окну и начал разглядывать в толпе отца с мамой. Быстро их нашел, но вот и поезд уже тронулся…
Я моментом опустил окно, высунул голову и заорал «Мам» и просто помахал им рукой…
Читать дальше

Смерть всегда неожиданна. Даже неизлечимо больные надеются, что они умрут не сегодня. Может быть через неделю. Но точно не сейчас и не сегодня.
«Когда меня не станет». Лучшее послание отца своему сыну на всю жизнь

Смерть моего отца была еще более неожиданной. Он ушел в возрасте 27 лет, как и несколько известных музыкантов из «Клуба 27». Он был молод, слишком молод. Мой отец не был ни музыкантом, ни известным человеком. Рак не выбирает своих жертв. Он ушел, когда мне было 8 лет — и я был уже достаточно взрослым, чтобы скучать по нему всю жизнь. Если бы он умер раньше, у меня не осталось бы воспоминаний об отце и я не чувствовал бы никакой боли, но тогда по сути у меня не было бы папы. И все-таки я помнил его, и потому у меня был отец.
«Когда меня не станет». Лучшее послание отца своему сыну на всю жизнь
Если бы был жив, он мог бы подбадривать меня шутками. Мог бы целовать меня в лоб, прежде чем я засыпал. Заставлял бы меня болеть за ту же футбольную команду, за которую болел он сам, и объяснял бы некоторые вещи куда лучше мамы.
Он никогда не говорил мне, что он скоро умрет. Даже когда он лежал на больничной кровати с трубками по всему телу, он не сказал ни слова. Мой отец строил планы на следующий год, хотя он знал, что его не будет рядом уже в следующем месяце. В следующем году мы поедем рыбачить, путешествовать, посетим места, в которых никогда не были. Следующий год будет удивительным. Вот о чем мы мечтали.

Думаю, он верил, что такое отношение притянет ко мне удачу. Строить планы на будущее было своеобразным способом сохранить надежду. Он заставил меня улыбаться до самого конца. Он знал, что должно случиться, но ничего не говорил — он не хотел видеть моих слез.
Однажды моя мама неожиданно забрала меня из школы, и мы поехали в больницу. Врач сообщил грустную новость со всей деликатностью, на которую только был способен. Мама плакала, ведь у нее все еще оставалась крошечная надежда. Я был в шоке. Что это значит? Разве это не было очередной болезнью, которую врачи легко могут вылечить? Я чувствовал себя преданным. Я кричал от гнева, пока не понял, что отца уже нет рядом. И я тоже расплакался.
Тут кое-что произошло. С коробкой под мышкой ко мне подошла медсестра. Эта коробка была заполнена запечатанными конвертами с какими-то пометками вместо адреса. Затем медсестра вручила мне одно-единственное письмо из коробки.
Читать дальше

Городок у нас маленький, но есть в нём две достопримечательности: узловая станция, с которой идут поезда в разные концы страны, и две загородные улицы. Там только одноэтажные дома, и у каждого — сад и масса цветов.

И вот мой муж Фёдор — золотые руки — построил там дом, настоящий дворец, в два этажа, с верандой, балконами и даже двумя входами. Я тогда удивлялась, зачем разные входы, а он объяснил, что для сыновей — у нас их двое было, Иван и Костя.

Но всё сложилось по-другому. Началась война с фашистской Германией. Сначала ушёл мой Фёдор, потом один за другим два сына, а через несколько месяцев пришла из части похоронка — погибли оба…

Я сходила с ума. Хожу по пустому дому-дворцу и думаю — как жить?

Работала я в это время в райкоме, мне очень сочувствовали, успокаивали, как могли. Однажды иду я около вокзала, и вдруг летят три самолёта. Люди как закричат: “Немцы, немцы!” — и рассыпались в разные стороны. Я тоже в какой-то подъезд забежала. И тут зенитки стали по самолётам бить: узловая станция сильно охранялась, через неё шли поезда с солдатами и техникой.

Вижу — бежит по площади женщина с девочкой на руках. Я ей кричу: “Сюда! Сюда! Прячься!” Она ничего не слышит и продолжает бежать. И тут один из самолётов сбросил бомбу прямо на площадь. Женщина упала и ребёнка собой прикрыла. Я, ничего не помня, бросилась к ней. Вижу, она мёртвая. Тут милиция подоспела, женщину забрали, хотели и девочку взять.
Читать дальше

Это было еще в Ленинграде, в середине 80-х.
Ехал я в маршрутке на Васильевский.
На сиденье рядом бушевал ребенок, лет шести.
Его мама безучастно смотрела в окно, не реагировала. А он дергал и дергал ее за рукав.
За окном проплывали деревья, дождик моросил, серо было, ну, Ленинград!
Ребенок что-то требовал или что-то утверждал.

И тут вдруг она как развернется от окна к нему, как дернет его за руку на себя и как прошипит ему:
— Что ты хочешь от меня?!
Он запнулся.
— Что ты хочешь, я тебя спрашиваю?! Да ты вообще знаешь, кто ты такой?! Ты никто! Понял?! Ты никто-о! — она это выдохнула ему в лицо, просто выплеснула.

Мальчик смотрел на нее, и мне показалось, у него дрожит голова.
Или это я дрожал. Почувствовал, как потеет спина.
Помню первую мысль: — Неужели это она ему говорит?! О ком она думает в этот момент?!
— Видеть тебя не могу, — прошептала она.
— Ты же убила его! — сказал я, но никто меня не услышал.
В маршрутке, как ни в чем не бывало, продолжали дремать люди.
Я сидел, не шевелясь.
Читать дальше

Наверное я старею, но друг это не тот человек, которому я могу позвонить в три часа ночи с просьбой подъехать, ибо у меня проблемы…

Да, если я звоню человеку, то я точно знаю что он подъедет. По любому вопросу, по любой проблеме… Вот только дёргать человека в три часа ночи… Ну спит же человек, зачем его тревожить. Свои проблемы нужно решать самому.

Достаточно того, что ты знаешь что ты можешь позвонить. Хреново или хорошо, ты можешь в любой момент набрать телефонный номер и услышать голос. Голос который никогда не пошлёт тебя нахуй, ибо не так уж и часто ты звонишь, а приедет к тебе, или наоборот, распахнёт двери своего дома для тебя.

И не важно что ты бухой как скотина, а он непьющий, он выслушает все твои пьяные бредни и уложит тебя спать.

И видитесь вы очень редко. Работа, семья, проблемы… Но ты твёрдо знаешь, ты можешь позвонить в любой момент.
Даже если ты позвонишь ночью со словами: «Друган, мне срочно нужен ёжик!», то он не пошлёт тебя нахуй. Он просто скажет «Подъезжай, придумаем что-нибудь», но ты не звонишь, ибо привык все свои проблемы решать сам…
Читать дальше

Я проснулась от запаха бабушкиных пирожков. И сразу почувствовала всю нелепость происходящего: бабули уж пять лет как нет.

За окном начинало темнеть. Днём уснула.

Из-под закрытой двери пробивалась полоска света. Пробивалась, и лежала на полу длинной светящейся макарониной.

Я притаилась в кровати. И ждала. Сама не знаю чего.

И дверь тихо открылась…

— Вставай, соня-засоня, — услышала я голос бабушки, и перестала бояться, — пирожок хочешь?

— Хочу! – быстро ответила я, и начала выбираться из-под одеяла.

На кухне горел свет, а за столом сидел дедушка. Которого не стало ещё в девяносто восьмом году.

Я плюхнулась на диванчик рядом с ним, и прижала его сухое тельце к себе. Дед очень протестовал против того, чтоб я его так тискала:

Читать дальше

Разговор в очереди магазина. Двое здоровых мужиков стоят за пивом, ухахатываются:
— Я, короче, своим малым купил крольчонка. Маленький такой, рыженький, пушистый. Заводчик еще говорит: «Рано его от мамки забирать». А я говорю: «Пофиг! Главное, что моим понравится, он как игрушка». Мои его сразу купать потащили. Набрали полную ванну и утопили его, короче. Что я им сказал? Да ниче! Лучше б планшет купил за эти деньги!
И смеется. И тот, другой, тоже смеётся.

Цитаты о взаимосвязи «венца природы» и братьев меньших существуют веками: «праведник заботится о своей скотине, сердце же грешника не знает милосердия», «чем больше узнаю людей, тем больше нравятся собаки», «величие и моральный прогресс нации можно измерить тем, как эта нация относится к животным».

Вот только всё время кажется, от этих выражений нет никакого толку.

Но, надо же, виноват и «причем». Издевательства над животными происходят именно с этого молчаливого согласия и бла-бла-бла на тему «всем не поможешь».

Вспомните — вы же ни разу не видели, как хозяин лупит со всей силы свою собаку на улице? Как дети, играя, бросают камни в кошек? Как в переходах продают задыхающихся в пластиковых контейнерах хомяков?

Не знаете, что животных, которые работают в цирке, избивают? Не бывали в зоопарках, где зверей содержат в чудовищных условиях? Не слышали, что дельфины в естественной среде живут 25 лет, а в дельфинарии три года?
Читать дальше

У супермаркета есть такие металлические конструкции, над ними — табличка: собака. Имеется в виду — тут место для привязи. Ряд таких металлических штук для великов, а следом — штуки для собак. И вот я курю у входа. Смотрю на привязанную собаку. Дворняга. Классическая. Желто-серая. Отсылка к овчарке. Саблевидный хвост, уши стоячие, черный нос, рост в холке — 45-55, на 10 пониже основоположника. Снег идет, метет немного. Собака стоит в напряжении, смотрит на центральный вход неотрывно, время от времени перебирает лапами. И все ее нервы наружу — вся концентрация на чистом ожидании, весь страх одиночества, вся любовь. Она — воплощение ожидания. Выдернутый наизнанку зубной нерв. Ни мгновения отдыха. Она ждет. Она ждет, ждет, ждет. Она ждет тяжело, теряя энергию в астрономических единицах. Она ждет так, как ждет мать сына с войны. Она потеряла мир, потеряла себя. Ничего нет, кроме жгучего желания увидеть хозяина.

И вот идут мимо люди с пакетами. Смотрят на нее, на такую оголенную, ясную, о любви и страхе сообщающую, и думают, походя — о, вот же ж собаки, собачья преданность, ведь каждый день ее водят к магазину, каждый раз привязывают к штырю, каждый раз забирают, а она — собака — не может усвоить, что человек вернется, дура такая, одним сердцем дышит, сколько уж раз хозяин возвращался, а она все как наново — ушел, значит пропал, бедные божьи твари, сделали же их такими вот, от себя отрезанными, ну дрожи-дрожи, придет твой скоро, придет…

Тут я поняла. Собаки умнее людей. Кто бы там ни был — тот человек, в супермаркете — он ведь перед Богом прост и беззащитен. Оторвется тромб. Упадет человек на кафель, под полку с цветной капустой. Приедет скорая. Вынесут на носилках пакет с мясом человека. На собаку и не взглянут. Русского языка у собаки нет — она не крикнет: «Пустите меня к нему, дайте войти в машину, в какую больницу везете?!!» Она на веревке, прикована к штырю. Ключей от дома нет у нее. Денег — нет. Паспорта с пропиской — нет. Она все это знает. Поэтому так дрожит.
Читать дальше

— Тетя Лена, а можно я не умру? – мальчик, лежащий на кровати, полностью лишен волос на голове. Кожа зеленоватого оттенка. Он похож на Фантомаса из французской комедии, вот только не смешно. Ничуть.

Пожилая, за шестьдесят, санитарка вздрагивает всем телом. Привыкнуть к такому нельзя. Не умеет человек к такому привыкать. Потому он и называется человеком.

— Ну что ты такое говоришь, мой хороший! Конечно, ты не умрешь… — а в глазах слезы.

— Теть Лен, понимаете, в субботу у мамы будет день рождения. Я вот ей и подарок сделал… сам сделал… а как я ей его подарю, если умру? Можно я до субботы не умру? Можно?

Онкология. Палата для тех, кто переступил грань между жизнью и смертью. Эти дети – уже мертвые, хотя выглядят как живые, даже разговаривают… Каждому здесь остались считанные дни. Может быть, недели или даже месяцы. Обреченные дети – если вы скажете, что видели что-то более страшное, я вас ударю.

Ему ничего не нужно. Его ничто не спасет, он только хочет дожить до дня рождения своей матери и вручить ей свою аляповатую, из дешевого картона и цветной бумаги, поделку. Самый ценный в его и ее жизни подарок. Господи, я в тебя не верю, но помоги матери пережить это! Помоги ей с ума не сойти…
Читать дальше

Москва. 2013 год. Холодный ветер гнал стаканчик вдоль перрона. Не так неприятная стужа, как пронизывающий до костей ветер, и кажется, что никакая одежда не спасет. Пассажиры пытались спрятаться от него, кто в залах ожидания, кто в кассах, кто-то покупал чай и кофе, пытаясь согреться.

Катя ехала домой в ужасном состоянии. Она всегда считала себя сильной девушкой, способной справиться с любой проблемой. Но беда пришла, откуда она не ждала. Держа маму за руки в больничной палате, и глядя ей в глаза, она минуту не могла осознать фразу “Катя, у меня рак”.
Ольга Сергеевна почувствовала себя плохо несколько дней назад, было похоже на отравление. Когда лекарства не принесли помощи, ей решили вызвать скорую, а уже там сделали анализ на онкологию.

Катя утешала маму, сказала, что это был всегда лишь первый тест, что все еще может быть. Завтра ждали окончательного подтверждения, и она старалась подбодрить ее как могла. Ей нельзя было показать слезы, ведь в такие моменты наша поддержка – это то, что необходимо как воздух. Она улыбалась, говорила, что все будет хорошо, хотя хотелось выть.

Читать дальше

Мои родители постарели. Они и были не особо молодыми, когда я родился. Сейчас мне 27, моей маме 63, а папе 71. Сейчас моему брату, как вашему отцу, — 52. Но вот пошёл третий год, как я воспринимаю своих родителей стариками.

Дело не в том, что они ушли на пенсию и не признали онлайн. Мой папа всё ещё работает и успешно звонит мне по скайпу. Моя мама ведёт «инстаграм», скидывает злостные шуточки про наркоту в «телеграме» и с особым уважением относится к создателям торрента. Дело в том, что они превратились в моих бабушку и дедушку.

Я люблю их, как и всегда, иду за советом, когда упираюсь в тупик и чувствую поддержку в моменты слабости, но теперь — главный я. Теперь в моих руках меч, стрелы и щит. Теперь я задаю движение.

Я не знаю, что именно разделило нас на до и после. То ли здоровье, которого почти не осталось, слабая поступь и тяжёлое дыхание. Я вижу, как мама теряет память. Как папа замедлился и больше не способен на глобальные решения. Не знаю, кого оно там лечит, но время точно никого не щадит.

Читать дальше

Президент благотворительного фонда «Волонтёры в помощь детям-сиротам» Елена Альшанская рассказывает о том, почему не нужно дарить детям из детских домов игрушки и дорогие подарки на Новый год.
Новый год — это действительно особенное время: праздничные витрины, запах мандаринов, мелькание новогодних огоньков в окнах домов. Вся эта предпраздничная суета для многих ещё и повод подумать о тех, кому не повезло в жизни. Добрые новогодние истории, общая атмосфера праздника вызывают желание с кем-то поделиться теплом. И с кем же ещё поделиться подарком, как не с одиноким ребёнком, которого так жалко и которому хочется сделать добро?

Вы думаете, после этого вступления я предложу на выбор письмо Деду Морозу от несчастного Мишеньки 12 лет, который хочет игрушечный трактор (или айфон), или Машеньки 5 лет, которая хочет набор лего, взывая к вашему неравнодушию?

Я действительно призову вас к неравнодушию. И к тому, чтобы очень обдуманно и осмысленно подойти к правильному и прекрасному порыву вашей души, который может принести как пользу, так и, увы, стать дорогой совсем в другую сторону.

Много лет назад моя знакомая удочерила девочку, которой занимался наш тогда ещё только зарождающийся фонд. Девочка была ровно такой, какой изображают на картинках сироток. Она была белокура, голубоглаза, с удивительно открытой улыбкой. Ей было всего пять лет, и внешне она словно была младшей сестрой кудряшки Сью, удивительно открытым и общительным ребёнком, который прожил первые пять лет в условиях постоянно сменяющих друг друга взрослых из числа персонала дома ребёнка. Когда моя знакомая, назовём её Надя, пришла за Катей, та, радостно улыбаясь, открыто и доверчиво вложила свою маленькую ручку в руку будущей приёмной мамы и готова была идти за ней прочь из детского дома в дом настоящий с первой минуты знакомства.

Через несколько месяцев мы встретились с Надей, и она, чуть не плача, рассказывала мне, что эти прекрасная улыбка и моментальная готовность стать дочкой относятся не только к ней. Катя могла в середине пешеходного перехода ускользнуть от Нади, схватить за руку любую незнакомую тётю, идущую в противоположном направлении, и радостно идти с ней дальше. Она обнимала соседок, называла их мамами, садилась на колени и отказывалась уходить домой от любого взрослого, который был ласков или предлагал игрушку или конфетку.

Читать дальше

Испания.

Массовое безумие или жест, спасающий жизни?

В Испании, практически в каждом доме, на кухне стоит вазочка с пластиковыми крышечками всех цветов и размеров. Списывая это на тихое помешательство хозяев, я никогда не спрашивала, зачем им это нужно. Но однажды при входе в супермаркет я увидела огромную коробку, куда люди высыпали свои крышечки, а рядом с ней фотографию семилетней девочки. Тут мне стало совсем интересно, и я стала расспрашивать персонал.

Оказалось, что этой девочке нужна операция на сердце, которую делают только в Германии за сумму в 90 тысяч евро. Родители малышки по телевидению обратились за помощью, и одно из предприятий по переработке пластика предложило эту сумму за 200 тонн пластиковых крышек.

В нашей стране это сочли бы за изощренное издевательсто… а в Испании поставили коробки в супермаркетах, спорт клубах, мэриях и т. д. Нужное количество пищевого пластика собрали за пару месяцев. И опыт прижился.

Читать дальше