Один мужчина попал в аварию, а потом — в больницу его увезли, в ближайшее село, это было далеко от города. И он позвонил бывшей жене. С которой отношения были ужасными: он судился с ней из-за ребенка, не давал деньги специально, чтобы заставить ее пойти на его условия, и вообще — он ее просто бросил. Хотел стать свободным и с разными дамами встречаться. И прекрасно он жил в своем коттедже, пока вот — не попал в аварию. И оказалось, что звонить-то и некому. Родители престарелые, они ничем не помогут, только за сердце схватятся. Друзья — а нету друзей-то. Так, приятели и собутыльники, у всех своя жизнь. Хотя все горячо ему советовали поставить на место бывшую жену и применить финансовые санкции. Но вряд ли кто-то поедет к черту на куличики. Ладно бы в городе, а так — деревня. И очень больно. И очень страшно. И деловым партнерам или девушкам вообще нелепо звонить — они скажут: «Держись! Будь сильным! Скорейшего тебе выздоровления!». Это было так ясно, как то, что ноги сломаны. И так же больно. Ну, он и позвонил. «Нина, — говорит, — я в аварию попал. Я там-то и там-то. Я просто сообщаю, а то вдруг помру. Ты извини, что побеспокоил. Алешеньке привет передай!». Ну, Нина приехала, конечно. Не очень быстро: он же у нее отобрал машину. На электричке, потом на автобусе — но приехала. Привезла там все, что надо, стала хлопотать, чтобы мужа перевезли в город. Усталая немолодая тетка с лишним весом, совсем неинтересная, с сумками, в сумке зачем-то бульон и котлеты. А этот мужчина уже был без сознания почти. И питаться не мог самостоятельно… Но он выжил. Долго восстанавливался, и восстановился — живет со своей Ниной. Потому что она — его лучший друг. Близкий человек. Ближайший родственник. Самый ближайший.
Читать дальше

Захожу в метро Новокузнецкая. Там прямо на входе тучная женщина моего возраста в форме метрополитена орёт на мальчика. Вот прямо орет. В формате «ты чёёё не понял Я сейчас и тебя и твой велосипед… да я в полицию тебя сдам». Парень умоляет впустить, потому что до олимпиады час и доехать сам он не успеет.

В метро реально зашёл полицейский. Начали разбираться. Серьзно. Два взрослых человека! С вот этим парнем лет 12!

Подхожу, спрашиваю у мальчика что случилось. Оказывается, он участвует в каком то заезде, мобильный не взял, родителям позвонить не может.

Знаете о чем он начал просить полицейского? Дать ему гаечный ключ, он разберет велосипед, с разобранным же можно. Меня вот это вот желание его попасть на олимпиаду вопреки всему ну просто восхитило!

Прямо у входа в метро курили несколько подростков, кто то пил пиво. А двое «блюстителей порядка» наезжали на молодого велосипедиста.
Читать дальше

— Значит, так, — мальчик поерзал в кресле, усаживаясь поудобнее. — У моего отца есть другая семья. Там моя сестренка, ей года четыре, как я понимаю. Мама делает вид, что об этом как бы не знает. Но та женщина все ждет, что отец уйдет к ней, потому что он, по всей видимости, обещал. И иногда ставит вопрос ребром. Тогда он срывается из дома и едет ее уговаривать. Иногда даже ночью. У нас в семье это называется «ЧП на объекте». Но вообще-то он не уйдет, я так думаю, просто будет ей и дальше голову морочить. У моего младшего брата ДЦП, они как-то с мамой к вам приходили, но вы, наверное, не помните. С головой у брата все в порядке, он во втором классе учится и в компьютерах уже здорово шарит. А вот с ногами-руками — не очень. А мама все думает, что где-то есть такое лекарство или еще что, чтобы его совсем вылечить. Она его на лошадях возит, потому что это среди дэцэпэшников считается самый писк, и копит деньги, чтобы поехать в Крым к дельфинам. А Ленька лошадей боится и падает с них. А про дельфинов он мне сразу сказал: вот там мне и конец придет — сразу утону. И еще они к колдунье ездили в Псковскую область, она с Леньки порчу снимала. А у бабушки рак, и она все время от него лечится — иногда в больнице, а иногда народными средствами…

— А ты? — спросила я.

— А я чешусь все время, и в школе двойки, — с готовностью сообщил мальчишка. (Нейродермит между пальцами и на шее я разглядела еще прежде). — Что вы мне посоветуете? Как мне все исправить? И вообще, это возможно?
Читать дальше

Он подсел ко мне в очереди к терапевту. Очередь тянулась медленно, читать в темноватом коридоре было невозможно, я уже истомилась, поэтому, когда он обратился ко мне, я даже обрадовалась.
— Давно ждете?
— Давно, – ответила я. – Уже второй час сижу.
— А разве вы не по талону?
— По талону, – уныло ответила я. – Только тут все время без очереди проходят.
— А вы не пускайте, – предложил он.
— Сил у меня нет с ними ругаться, – призналась я. – И так сюда еле дотащилась.
Он внимательно посмотрел на меня и сочувственно спросил:
— Донор?
— Почему «донор»? – удивилась я. — Нет, никакой я не донор…
— Донор-донор! Я же вижу…
— Да нет же! Я кровь сдавала в первый и последний раз в институте, в День донора. Упала в обморок – и все, больше никогда.
— А вы часто вообще в обмороки падаете?
— Нет… Ну, бывает иногда. Я просто так часто падаю. Шла-шла, и вдруг упала. Или с табуретки. Или спать. Вот так вошла домой, увидела диван – и сразу упала.
— Это не удивительно. У вас почти не осталось жизненных сил. Ваш сосуд опустошен.
— Кто опустошен?
— Сосуд жизненной энергии, – терпеливо пояснил он.
Теперь уже я внимательно посмотрела на него. Он был симпатичный, но немного странный. Вроде бы молодой, не больше тридцати лет, но глаза! Это были глаза мудрой черепахи Тортиллы, из них вроде даже шел свет, и в них плескалось столько понимания и столько сочувствия, что я просто впала в ступор.
Читать дальше

В одной московской школе перестал ходить на занятия мальчик. Неделю не ходит, две… Телефона у Лёвы не было, и одноклассники, по совету учительницы, решили сходить к нему домой. Дверь открыла Левина мама. Лицо у неё было очень грустное. Ребята поздоровались и робко спросили:
— Почему Лёва не ходит в школу?
Мама печально ответила:
— Он больше не будет учиться с вами. Ему сделали операцию. Неудачно. Лёва ослеп и сам ходить не может…
Ребята помолчали, переглянулись, и тут кто-то из них предложил:
— А мы его по очереди в школу водить будем.
— И домой провожать.
— И уроки поможем делать, — перебивая друг друга, защебетали одноклассники.
У мамы на глаза навернулись слёзы. Она провела друзей в комнату. Немного погодя, ощупывая путь рукой, к ним вышел Лёва с повязкой на глазах. Ребята замерли. Только теперь они по-настоящему поняли, какое несчастье произошло с их другом. Лёва с трудом сказал:
— Здравствуйте.
И тут со всех сторон посыпалось:
— Я завтра зайду за тобой и провожу в школу.
— А я расскажу, что мы проходили по алгебре.
— А я по истории.
Лёва не знал, кого слушать, и только растерянно кивал головой. По лицу мамы градом катились слёзы.
Читать дальше

Самый большой детский страх — это когда мама потерялась. Оставила тебя дома сидеть, сказала: «Я скоро вернусь, я в магазин», и вот уже вечер, а мамы всё нет. И фонари уже зажглись, и темнеет на улице, а мамы нет!

И не объяснишь же ребенку, что в магазине очередь была, а ты два раза туда вставала, потому что перестройка и всё такое. А потом ещё подружку встретила, и заболталась с ней, как это у женщин бывает. А дома зарёванное чадо икает и всхлипывает: «Я думал, что тебя укралиииииииии!»

Было такое? У меня да. Самый большой мой детский страх — это «маму украли». Поэтому, сама став мамой, я вот эти моменты исключила полностью. Я никогда не оставляла сына дома одного, уходя в магазин. Я ни разу не теряла его в больших магазинах, и вот этого страха потерять маму — у него попросту не было. Никогда.

Сейчас сыну 18. Взрослый, самостоятельный мужик с бородой. Ну, как с бородой… Если неделю бриться не будет — вылитый Бармалей.

Вчера вернулся домой ночью, и сразу спать пошёл. И муж тоже что-то себя плохо чувствовал, и рано спать лёг. И в час ночи меня осенило: а кто с собакой-то гулять будет? Мужики все спят. Не будить же? Оделась, взяла собаку, ушла с ней подальше от дома, и хожу такая, гуляю.

Ну, сколько я там с ней гуляла? Ну полчаса. Возвращаюсь к подъезду — а там Дюша мечется. Нарядный как скаут: в трусах, в тапочках и в пуховике на голое тело.
Читать дальше

Работаю в милиции-полиции очень давно. За время работы историй масса, разных, но одну захотелось рассказать, потому что запомнил ее на всю жизнь. Декабрь. Предновогодняя шумиха, все бегают, валит обалденный белый и пушистый снег. Дежурю ответственным от руководства. Район большой — 180 тысяч населения. Звонок — пропал ребенок. Я за руль и на место. Приезжаю — обычная панельная хрущевка, поднимаюсь на четвертый этаж, звоню в дверь. Дверь открывается, и на меня как в мультфильме снизу выглядывают дети, одна голова над другой, трое. Следом идет мать с четвертым на руках, обычная обстановка, без роскоши. Спрашиваю: «Кто пропал?» Она отвечает: «Старший сын, 9 лет». Я: «Как давно пропал?» Она мне: «30 минут назад должен был прийти, и нет. Он со школы приходит ровно во столько-то, вторая смена, потом за продуктами идет, днем с детьми сидит, пока я работаю. Муж умер, так он во всем мне помогает — квитанции заполняет, относит, белье стирает. И никогда не опаздывает». Я говорю: «Снег же свежий, может, играет с друзьями». Она: «Да он и не дружит особо не с кем, нет у него времени на это.
Читать дальше

История, рассказанная мне отцом о друге детства. Далее с его слов.

Леху Попова в нашем дворе знал каждый. Высокий, неказистый, он непременно стал бы мишенью насмешек со стороны ребят, если бы не его хмурый, совсем не детский взгляд исподлобья и решительное нежелание общаться со сверстниками. Наравне с нежеланием общаться со сверстниками, в нем выработалось стойкое отвращение к школе, которую он посещал крайне редко. Пряча дневник от отца, на каждой странице которого красовались жирные двойки, он часами болтался по городским улицам или рьяно брался за какое-нибудь дело, которое в скорости забрасывал. Увлечения Лехи менялись с завидной регулярностью: то он ремонтирует старый мотоцикл, то с головой уходит в чтение приключенческой литературы, то целое лето работает на стойке, чтобы купить велосипед, который затем пылится на лестничной площадке.
Таким мы знали Леху с самого раннего детства — зажатого, но сурового пацана, выросшего без матери, под присмотром отца-военного. Мы догадывались, что отец наказывает его за прогулы в школе и разгильдяйство, но все было напрасно. Как только побои проходили, а боль забывалась, все возвращалось на круги своя. Парень не менялся и продолжал жить странной для нас жизнью, пока не пропал вовсе. Точнее, пропал он из школы и со двора, а домой возвращался под вечер, уставший и вымотанный. Но счастливый. Таким мы не видели его раньше, и оставалось только догадываться, что заставляет его глаза светиться скромной радостью.

Возможно, так бы и оставались мы в неведении, если бы не отец Лехи. Однажды вечером он припарковал машину рядом с подъездом и, открыв заднюю дверцу, выпустил оттуда огромного, черного пса. Пес, чья морда была закована в железный намордник, яростно рычал и пытался стащить широкий ошейник.
Читать дальше

(Записки волонтёра из Дома престарелых)

Они родили слишком мало детей.

“Знаете, Анечка, я сейчас так жалею, что мы тогда не родили дочке братика или сестричку. Жили мы в коммуналке, впятером в одной комнате с моими родителями. И я думала – ну куда еще одного ребенка, куда? И эта спит в углу на сундучке, потому что даже кроватку поставить негде. А потом мужу по служебной линии выделили квартиру. А потом – другую, побольше. Но возраст был уже не тот, чтобы рожать”.

“Сейчас думаю: ну вот почему я не родила даже пятерых? Ведь все было: муж хороший, надежный, добытчик, “каменная стена”. Работа была, детский сад, школа, кружки… Всех бы вырастили, подняли на ноги, в жизни устроили. А мы просто жили как все: у всех ребенок один, и у нас пусть будет один”.

“Видела, как мой муж нянчится со щенком, и подумала – а ведь это в нем нерастраченные отцовские чувства. Его любви на десятерых бы хватило, а я ему родила только одного…”
Читать дальше

— А чем ты занимаешься?
— Я практикую магию.
— Это типа влияние на других людей? Управление стихиями, некромантия?
— Не совсем. Давай приведу пример.
Он замолк, отставив кружку с кофе немного в сторону и уставился в пустоту перед собой. А спустя пару минут продолжил:
— Вот посмотри на официантку, что крутится в этом зале совершенно одна, мечется, пытаясь успеть выполнить заказы, которые поступают со скоростью пулемета. Она начинает нервничать, становится неосторожна, может уронить на кого-нибудь поднос. Но стоит буквально одному человеку мило улыбнуться, когда она не принесла вовремя еду и напитки, поблагодарить и сказать «ничего страшного». Всё. На этом её смятение может спасть, она расслабится, не будет думать, что всё пропало и она ни черта не успевает. Она успокаивается и начинает вести себя подобным образом. Мило, приветливо и сердечно встречать клиентов, одаривая их добротой и жизнерадостностью. И вот входит очередной посетитель, начальник фирмы, заказывает кофе и садится за столик. Он зол с утра, потому что его жена опять ему изменила, он проспал, а так же конец квартала, надо всё успеть. И тут она его обслуживает, укутывая его нежностью и лаской всего парой тройкой слов. Дальше он сидит и размышляет «А не так уж всё и плохо, да и кофе приятный, погода, вон, хорошая. И вид красивый из окна». Утро этого человека уже изменилось, он в приподнятом настроении выходя из кафе желает ей хорошего дня, улыбается в ответ и идёт к себе в офис, где его ждут подчиненные, зависимые от его настроения и кипы работы, с которой он уже настроен справиться легко и непринужденно.
Читать дальше

Вообще-то мы с детьми шли на школьный двор лепить снеговика. Снег липкий, нежный, игривый — нельзя упустить такой момент.

На пешеходном переходе старенький дедушка, опираясь на костыль, пытается соскользнуть с бордюра на зебру, но предательски-скользкий асфальт пугает его своей нестабильностью, плюс сзади — тележка на колёсиках.

Дедушка выглядит как балерун, который тянет носок, но никак не решится сделать шаг.

Мы всей гурьбой подходим к дедушке, Даня вежливо предлагает: «Давайте я вам помогу!», — и тянется к тележке.

— Не надо, — пугается дедушка. — Она тяжелая! Я риса да круп по акции накупил, пожадничал. Еле волоку.

— Я вообще-то мужчина! — слегка обиделся сын и упрямо поволок тележку.

Впоследствии выяснится, что она реально тяжелая — я потом тащила ее на третий этаж без лифта и еле донесла — но это потом, а в тот момент сын не показал вида, и лишь по напряженному его личику было понятно, что он переоценил свои силы.
Читать дальше

В лихие девяностые, когда на улицах было, мягко сказать небезопасно, у нас по дворам ходил бесстрашный Ванюша. Здоровый детина с лицом угрюмым и злым. Настолько злым, что, посмотрев на него однажды он еще не раз привидится в страшных снах. Взглядом Ванюша тоже был наделен суровым. Лоб нависал над глазами, больше походившими на спрятанные в зарослях бровей доты. Густая щетина очерчивала широкие скулы. А сломанный в детстве нос, слегка косил на левую сторону.
Много про этого Ванюшу ходило легенд. Будто бы он может своими здоровенными ручищами согнуть турник или раздвинуть брусья. Может щелбаном согнуть армейскую флягу или металлическую канистру. Возможно, это были и не легенды, но никто никогда не встречал человека, который бы видел это в реальности.
Ванюшу во дворах никто не трогал. Ни местные бандиты, ни реальные пацанчики с района. Не трогали не потому что он был огромен как бык, а скорее потому что он никому не делал зла. Ходил себе спокойно по дворам и днем и ночью. Молчаливо осматривал владения, брал пару бутылок пива и со спокойной душой отправлялся в свою крохотную квартирку.

Говорят, он в Афгане увидел что-то такое, отчего разговаривать перестал и добрым стал как ребенок. Часто его называли дурачком (естественно за глаза), хотя дурачком он не был. Да, наивен. Да странный. Но никак не дурачок.
Читать дальше

С Василием Васильевичем я познакомился в конце 90–х, вскоре после российского дефолта. Ситуация в стране была известно какая — разгул бандитизма, всенародное обнищание. Я сидел недалеко от своего дома в последнем ряду расположенных перед уличной эстрадой скамеек. Здесь на 9 мая играл военный оркестр, а в остальное время народ пил пиво, которое приносил с собой. Ну, я всегда, вестимо, вместе с народом. Наверно, можно было бы потягивать пивко и в близлежащем кафе, но его к тому времени кто–то раздолбал из гранатомета. В рамках честной конкурентной борьбы.

В пяти шагах от меня, под деревцем, стоял мужичок лет под семьдесят, щуплый, одетый не по ситуации официально и не по летнему времени плотно — в темный костюм, белую рубашку и при галстуке. Черные ботинки были до блеска начищены, но изрядно потрепаны. Да и костюмчик не тянул даже на секонд–хэнд. Старик вроде бы и не смотрел на меня, но в то же время я чувствовал на себе его взгляд. Повнимательнее оглядев мужичка, я обнаружил в его руках большую сумку, которую он как бы прятал за спиной, во всяком случае не афишировал. Из сумки торчали пустые бутылки. Не оставалось сомнений, что он ждал, когда я опорожню свою тару.
Читать дальше

Витя в свои шестнадцать уже вырос почти под два метра, был крепким, сильным и очень спокойным. Ходил летом с отцом в горы за каштанами и грибами, проходили они километров по тридцать за день. Взвалив на плечи, таскал двадцатикилограммовые мешки. Отличником не был, мог бы, наверно, но не корпел над уроками. Сделав по-быстрому, несся с друзьями к морю купаться. Купался с апреля до октября. В классе особо ни с кем не дружил. Компания была своя, дворовая, проверенная.
В тот день он разругался с матерью. Комнату не убрал, а она ждала в гости сестру с племянником на десять дней. Тётку с братом он не помнил, родственных чувств к ним не питал. И вообще не понимал, зачем они едут. Жара +40 — выходишь на улицу, и солнце словно бьёт тебя разом.
Он пошёл на море. Семь утра, самое время. Как обычно, позвонил друзьям, спустился с горы и вперёд, вдоль железной дороги. Купались они долго. Но к одиннадцати все, кроме него, разбрелись по домам. Он ещё раз напоследок понырял, проплыл пару километров и, переодевшись, как обычно, пошёл назад.
Большую белую собаку он заметил издали. Она стояла на путях, выла и не могла отойти. Шумел поезд. Витя побежал, на ходу доставая перочинный ножик. Железную проволоку трогать не стал. Едва успел расстегнуть ошейник и выхватить псину. Оттащил её подальше и оглянулся. От кустов убегали двое. «Вот гады!» — закричал он.
Собака смотрела на него печально и преданно. Крупная, ещё по-детски толстолапая и голенастая, с доверчивой щенячьей мордахой. Он сошёл с путей и хлопнул суку по боку: «Беги, бедолага.»
Читать дальше

Интересно наблюдать за влюбленными парами.

Они явно недавно вместе. Она приходит на пляж с ярко-красными накрашенными губами и очень соблазнительно охватывает губами соломинку от сангрии. В глазах чертики. Все время поправляет прическу и разговаривает слегка жеманно и нарочито эмоционально. Она хочет ему нравиться, восхищать, возбуждать. Он втягивает едва намечающийся живот, ерзает на стуле и каждую минуту касается ее руки или поправляет ей очки на макушке, убирает локон с ее лица. Между ними столько электричества, что хоть сигарету прикуривай.

А эта пара явно уже не первый год в браке. Она все время приносит ему пиво, а себе колу. Оба сидят в телефоне, потом показывают друг другу смешные картинки и смеются. Он каждые пять минут касается ее ноги, немного фамильярно похлопывая ее по ляжке, как похлопывают любимых лошадей. Она стреляет глазами на официантов, что-то шепчет ему на ушко и заливисто смеется. Он картинно сердится от ревности и снова хлопает ее по ноге. У них кончаются напитки и она снова приносит ему пива, а себе колу. Он переоделся с пляжа, протянул ей мокрые плавки. Она привычным жестом их отжала и повесила на край стула, строго смотря, чтобы на них попадало солнце и они высохли быстрее.
Читать дальше

— Я люблю ёжиков… — Вообще зверей, зверушек и звериков.
Всяких, даже крыс, пауков (очень!) и гадюк (еще больше). —
Растения — все люблю. — Бродить по лесу. Воду люблю. Плавать в море, а возле реки — жить. Смотреть на реку. — Ветер тоже люблю, даже когда он зимой в лицо дует. — Ходить босиком. — Возвращаться домой летом на рассвете и знать, что там никого нет и можно лечь спать. —
Есть ежевику с куста. — Кактусовый чай, эфиопский кофе. — Лежать на мху. — Ночевать под открытым небом. — Быстро-быстро ехать в автомобиле по загородной дороге. Можно, впрочем, и по городу, если он большой: тут важно знать, что еще нескоро приедешь. — Удобную обувь. — Мидии. — Улиток (не как пищу, а как объект созерцания). —
Гулять по незнакомому городу. — Цветные стекла. — Запах дыма. Вообще многие запахи. У меня нос — главный источник наслаждений, наверное. — Бродить в тумане. — Качаться на качелях. — Уезжать на поезде, особенно ночью. — Собирать грибы, камни, ягоды, листья, дрова — просто собирать. — Проснуться утром, посмотреть на часы и обнаружить, что еще рано и можно спать дальше. — Кедровые орешки. — Зеленый цвет (и свет). — Внезапно обнаруживать «своих»: по сиянию глаз, по ненароком брошенному слову или жесту. — Сны (не все).
— Сумерки. — Смотреть на огонь. — Смотреть на текущую воду. — Гулять под снегом с плейером. — Выйти из дома в первый раз после простуды. — Кататься в стеклянном лифте и смотреть вниз. — Завалиться на диван с интересной книгой. — Кормить уток и вообще всяких птиц.
Читать дальше

Тебе будет 16 лет только 365 дней. И ты можешь умереть в 17. Когда твоя мама спрашивает тебя, не хочешь ли ты поспать с ней в одной кровати, говори «да». Однажды она будет лежать в больнице, и ты не сможешь этого сделать. Не отменяй планы: выходи на улицу и пользуйся своими ногами, пока можешь. Тебе ничего не гарантированно. Перестань отрицать чувства. Ты никогда не сможешь любить кого-то как подросток в 35 лет. Некоторые, даже многие, будут говорить тебе, что любят тебя. Не молчи из-за того, что тебе сказали это слишком скоро. Если ты любишь этого человека — скажи. Будь прямолинейной, красиво искренней. Выходи из дома и меняй мир. Борись за мир, равенство и перемены. Когда тебе будет 70 и ты будешь смотреть новости целыми днями, тебе не захочется видеть те же проблемы, которые были тогда, когда у тебя был шанс побороть их. Перестань романтизировать позиции «Мне никто не нужен» и «У меня нет чувств». Проще найти друзей в старшей школе, чем в лечебнице.
Читать дальше

В подъезде нашего дома жила бабушка. Бабушка Люба. Ей было 97 лет. Милая, приятная старушка, всегда в хорошем настроении, улыбчивая и приветливая. Для меня она — Просветленный Лидер. Спокойно! Я в своем уме и не падала ниц, когда видела ее сидящей на скамеечке около подъезда. Объясню, почему я так думаю.

Сначала бабушка Люба украсила подоконники на нашем этаже и в нашем подъезде горшками с цветами. Красиво. На следующий день самые яркие цветы — те, что с бутонами, — украли, и около метро можно было увидеть прытких торговцев с горшками бабушкиных цветов.

Соседи решили поставить замок и домофон на входную дверь. А она повесила на стены рамки с изречениями великих, пробуждающие совесть и действующие как заповеди. И снова поставила цветы на подоконник. Уютно.

В подъезд стали проникать шумные подростки. Бабушка Люба вышла и… предложила им воды или чай. Они долго смеялись. Пообрывали цветы и перевернули рамки.

На следующий день она снова поставила цветы, вернула рамкам прежний вид и положила на подоконник книги. Классику. Пришли подростки. Галдели, шумели. Она вышла и предложила им чай со своими плюшками, аппетитными и вкусно пахнущими. Ребята не смогли отказаться. И даже уволокли с собой книги с обещанием прочитать. Цветы они не тронули, рамки тоже.
Читать дальше

Моя сестра давно уговаривала меня с ней пойти в больницу, где она работает волонтером. Я люблю свою сестру, но вот это ее желание возиться с больными, совершенно не знакомыми людьми — оно меня бесит. Ведь есть специально обученные люди, им платят за это зарплату. Причем тут я? Но ее не переубедить, она что-то там говорит о душе, о долге, о милосердии. Но вот сегодня я иду с ней. Сегодня у нее день рождения, и ее единственным желанием было, чтобы я пошел с ней — никакого другого подарка она от меня не хотела принимать. К тому же, сказала она, в больнице есть один парень, который очень хочет освоить кое-какие графические программы на компьютере, а я — дизайнер. Так что от меня не будет требоваться делать ничего особенного, все то же, что я делаю обычно. Что ж, подумал я, если парень хочет освоить PhotoShop, то значит речь уже не идет о каком-то слюнявом дебиле, так что на такое можно и подвязаться.

Когда я подошел к его палате, первое, что мне бросилось в глаза — его кроссовки. Адидас, последняя коллекция. Суперская обувь для пробежек. Я мечтал себе купить такие — но их уже не было в магазине. Так вот кому они достались. Ну и зачем они ему? Он же сидит в инвалидном кресле?

Парень сидел ко мне боком, свесив голову на грудь, и не подавал никаких признаков жизни. Может он спит? Тогда я скажу сестре, что приду в другой раз, а сейчас смогу пойти посидеть в баре с друзьями, посмотреть матч лиги чемпионов, сегодня полуфинал, между прочим. Но тут из туалетной комнаты вышла женщина, очевидно его мать. Увидев меня в дверях, она расцвела улыбкой:
Читать дальше

Когда я был маленьким, у моей семьи был телефон — один из первых в округе. Я хорошо помню полированный дубовый ящик, прикрепленный к стене рядом с лестницей. Сбоку от него висела блестящая трубка. Я даже помню наш номер – 105. Я был слишком мал, чтобы достать до телефона, но часто завороженно слушал, как говорила с ним мама. Однажды она даже приподняла меня, чтобы я поговорил с папой, который вечно был в отъезде по делам. Волшебство! Со временем я открыл, что где-то внутри чудесного устройства обитало удивительное существо — ее звали «Справочная Пожалуйста», и не было на свете такой вещи, которой бы она не знала. Моя мама могла узнать у нее какой угодно телефонный номер, а если наши часы останавливались, «Справочная Пожалуйста» сообщала нам точное время.

Мой первый личный опыт общения с этим «джинном из трубки» состоялся в один из дней, когда мама ушла в гости к соседям. Исследуя верстак в подвале, я случайно ударил по пальцу молотком. Боль была ужасной, но плакать не было резона, поскольку дома все равно не было никого, кто мог бы меня пожалеть. Я ходил по дому, засунув пульсирующий палец в рот, и наконец оказался возле лестницы. Телефон!

Я быстро сбегал в гостиную за маленькой табуреткой и притащил ее на лестничную площадку. Взобравшись наверх, я снял трубку и прижал ее к уху. «Справочную Пожалуйста», — сказал я в рожок, который находился как раз над моей головой. Последовали один или два щелчка, и тонкий, чистый голос заговорил мне в ухо: «Справочная». – «Я ударил па-алец...» — завыл я в телефон. Слезы теперь закапали без труда, поскольку я заимел слушателя. «А разве твоей мамы нет дома?» — прозвучал вопрос. «Никого нет дома, только я», — я зарыдал. «У тебя течет кровь?» – «Нет», — ответил я. – «Я ударил палец молотком, и он очень болит». – «Ты можешь открыть ваш ледник?» — спросила она. Я ответил, что могу. «Тогда отколи маленький кусочек льда и приложи его к своему пальцу. Это уймет боль. Только будь осторожнее с ножом для колки льда», — предостерегла она меня. – «И не плачь, все будет хорошо».
Читать дальше