Черно-белая фотография, в объектив смотрят несколько пацанов. Смотрят спокойно и серьезно, никто не улыбается. Лица у всех еще довольно детские. А взгляды — уже взрослые. Невеселые взгляды.
Это Жура. Самый высокий, самый сильный, самый авторитетный. Это Вовчик, отважный боец, под гла-зом уже почти отцвел фингал, заработанный в одном из недавних побоищ. Это толстяк Гальча, у которого в квартире залежи родительского домашнего вина, а самих родителей почти никогда нет. Это Ромыч, вечно сонный, он даже здесь прикрыл глаза. Это Костян в модном свитере. Это Кот. Это Мирон. Это Андрюха.
О, а что это за странный паренек вместе с ними? Очки с толстенными стеклами, длинные кудрявые волосы во все стороны. Единственный из всех смеется, скаля неровные зубы. Как он вообще здесь оказался?
Это я.
Нет такой фотографии. Как-то не случилось. Но если бы была, то была бы именно такой.

***

У меня был один странный период, месяца три или четыре, когда я очень плотно общался с гопниками. Я тогда жил в сибирском городе К. Это был 1989 год, я перешел в восьмой класс из одной школы в другую, славившуюся на весь район суровыми нравами и, соответственно, «теплым» приемом новичков.
Мои приятели смотрели на меня как на будущего покойника. И они были правы, потому что я был не просто ботаником, а ботаником классическим, если не карикатурным. Для завершения образа не хватало только скрипочки в руках.
Но вместо скрипочки у меня в руках была гитара.
И поэтому никаких проблем у меня не было.
Тем более что я умел не просто играть на гитаре, а с ходу подобрать любую песню.
Читать дальше

Белый кот недоверчиво смотрел на людей. Никто из прохожих не приходился ему по нраву. Большинство из них равнодушно спешили по своим делам, не обращая на Снежка никакого внимания. Некоторые тянули к нему руки, но кот только отскакивал в сторону, не давая себя погладить.
Вот уже три недели Снежок каждый день приходил на этот перекресток, и ждал, когда за ним придет его хозяин. Но хозяин не приходил. Обычно, кот сидел здесь днем, изредка бегал к рынку, чтобы покормиться – пособирать остатки между прилавков, пока местные коты этого не видят. К ночи он укрывался между гаражей или в подъездах, не облюбованных другими представителями семейства кошачьих.
Раньше хозяин всегда забирал его. Несколько раз в неделю Снежок выходил прогуляться, бегал по двору, лежал на крыше подвала, подставив животик солнцу, но потом всегда прибегал к родной двери, а иногда хозяин и сам выходил за ним. После кота ждало угощение – свежая килька, или сметанка, намазанная на белый хлеб. Так было всегда, ещё с тех времен, когда Снежок был котенком – он очень привязался к хозяину, каждый вечер обходил дозором квартиру, проверяя, все ли в порядке, а потом ложился рядом и засыпал до утра.
Мелкий дождь сменился снегом. Промокшая мордочка с застывшим ожиданием смотрела по сторонам, выискивая среди безразличных лиц одно, родное… Лицо того, кто заботился и ухаживал, но сейчас почему-то забыл и не хочет вернуться.
Читать дальше

Иду с рыбалки. Поля. Перелески. Места безлюдные. Дикие даже. Чаще лося можно встретить, чем человека. Раза в два. Чаще. Я засекал.

Иду, значит, весь в себе. Тропочка-то — и не тропочка. Так. Ниточка в траве.

И вдруг навстречу на всех парах несется ротвейлер. Мощный такой.
Ухоженный. Язык на сторону. Давно, видно, бежит.
А в этих местах ротвейлеры встречаются в четыре раза реже людей. Я засекал. Соответственно, в восемь раз реже лосей. Короче. На восемь виденных мной в этих местах лосей это был первый ротвейлер. Да.
Вы бегущего ротвейлера видели? А бегущего на вас?

Я встал. Наблюдаю. А что остается? Красиво бежит. Точно на меня.
Смотрит, правда, неестественно как-то. Не вперед, а куда-то вверх.
Так и скачет, башку задравши.
Ну я так подобрался слегка. Не, я собак-то никаких не боюсь. Кроме неадекватных пекинесов. И то больше из-за хозяек. Но этому-то куда тут еще так спешить, кроме как на обед мной?

Он мимо меня — шшшшух! Красивую такую переставку сделал, огибая. И дальше. Токо трава полегла. И, пардон, мошонка на место вернулась. Я вслед посмотрел — а он уже за кустами. А там дальше нет ничего. Река. И все. И луга на той стороне. Загадка.
Читать дальше

Когда мне было 12, я пришел к выводу что все в мире, включая мою собственную семью, были против меня. Я никогда не был проблемным ребенком, но мои родители относились ко мне, как к таковому. Например, мне приходилось быть дома к 5 вечера каждый день. Это, несомненно, ограничивало длительность моего «игрового времени» вне дома. Мне не разрешали приводить друзей, чтобы поиграть в моем доме, и не позволяли приходить в чей-то чужой. Я должен был закончить свое домашнее задание сразу после школы. Родители отказывались покупать мне видеоигры и заставляли читать книги, по которым я писал книжный отзыв, чтобы доказать что я на самом деле читал их.
Тогда все эти правила, описанные выше, меня раздражали как ребенка, но они не были тем, что расстраивало меня больше всего. Что по-настоящему причиняло мне боль, так это отсутствие сострадания со стороны родителей. Моя мать была жестокой женщиной, которая всегда заставляла меня чувствовать себя виноватым за ошибки или случайности, которые я совершал. Мой отец знал только одну эмоцию — ярость. Он заговаривал со мной только тогда, когда кричал на меня из-за плохих оценок за тест или бил меня за непослушание.

Но хватит о них, давайте поговорим о моем школьном психологе. Для его конфиденциальности, я назову его доктор Таннер. Психолог, как и во многих школах среднего образования, всегда доступен на территории школы во время учебных часов чтобы проконсультироваться с учениками о связанных с эмоциональными, учебными, социальными, поведенческими и так далее, проблемами.
Честно говоря, я никогда не видел кого-либо из учеников разговаривающих с доктором Таннером. Каждый день я проходил мимо его кабинета на пути в столовую и заглядывал сквозь окошко на двери его кабинета. Он всегда был один и работал над какими то документами.
Читать дальше

Заскочив после работы в небольшую забегаловку, чтобы перекусить, я вдруг увидел знакомое лицо. Костик, вечно улыбчивый добрый парнишка с моего класса, уже порядком потрепанный годами, пил кофе в углу зала. Спешить мне было некуда, поэтому я, взяв поднос с заказанной едой, подошел к нему. Он, подняв глаза, обрадовано воскликнул:
— Неужели ты? Пять лет с последней встречи… Садись скорее!
Он суетливо стер какие-то крошки со стола, промокнул салфеткой маленькую лужицу пролитого кофе и пододвинул стул от соседнего столика. Я видел, что он был рад меня видеть, только вот смущала его вымученная полуулыбка. Наверное, тоже уставший с работы.
Я присел, надкусил бургер и заинтересованно замер в ожидании. Сколько его помню, Костик много говорил, но всегда интересно и по делу, поэтому не был надоедливым. А тут почему-то повисло неловкое молчание. Я решил взять на себя ответственность начала разговора, но в голову пришла только банальная фраза:
— А ты все тот же.
Это было не так. У Костика появилась седина на висках, он обзавелся морщинками и серым костюмом с немного помятым воротником. Не было больше симпатичного паренька с серьгой в ухе, в джинсовой импортной куртке, стучащего ночью в мое окно, чтобы попросить сигарет. Был глубоко загруженный работой и проблемами взрослый мужчина, такой же как я сам.
Он улыбнулся и спросил:
— Как ты?
— Живой. Ты откуда здесь? Я тут постоянно бываю, а встретил тебя впервые.
Читать дальше

В некотором царстве, в некотором… хотя почему в некотором!? Что за загадки в самом начале сказки? Так не пойдет! В совершенно определенном царстве, в широко известном государстве, допустим в царстве славного Салтана, жил да был молодец. Ну, как жил – мед, пиво пил, усы у него толком еще не выросли, а посему ничего по ним пока не текло. Забыл упомянуть — молодец был добрым, а как иначе? Ведь в сказках есть свои каноны, либо молодец добрый, либо не молодец он вовсе, а вражина подлая и ирод окаянный. Резюмируя портрет героя, скажу лишь, что кроме употребления сладких горячительных напитков, в других славных поступках замечен он не был. День напролет сидел молодец на завалинке и накидавшись суррогатной медовухой, бренчал на раздолбанных семиструнных гуслях срамные басурманские мотивы. Намаялись с ним батюшка с матушкой, семнадцатый год дурню пошел, надобно к делу его пристраивать. Только не лежит душа у Ивана ни труду, ни к наукам каким. Не удивляйтесь, в то время всех дурней Иванами кликали, так вот прямо и погоняли — Иван-дурак.

Живет, значится дурак одной мечтой — дочку царскую сосватать. Пригреется бывалыча на солнышке, прикроет хмельные гляделки и ну себе Василиску-царевишну без панталон и кокошника представлять. Нет, каких-то реальных шагов для создания ячейки общества он, конечно же, не предпринимал, ибо ленив был жутко. Да и потом, что за царь выдаст кровиночку свою единственную за обмылка нечёсаного, в дерюгу ряженого?
Читать дальше

Есть у наших женщин один недостаток, который нехуёво перевешивает их многочисленные достоинства. Этот недостаток — вечная и неразделенная любовь к Настоящему Мужчине.

Наверное, блядь, каждый, кто имел сомнительное счастье родиться на наших просторах с хуем в штанах, сталкивался с этим чертовым мутантом.

«Не плачь — Настоящий Мужчина так не делает!»

«Как Настоящий Мужчина и честный человек ты просто обязан женится на этой бедной девушке!»

«Настоящий Мужчина не заливает глаза водкой, а идет и зарабатывает больше денег!»

«Если бы ты был Настоящим Мужчиной, у нас была бы сейчас не эта развалюха, а вон та Ауди!»

И так далее…

Я подозреваю, что Настоящего Мужчину синтезировали в одной колбе с Бен Ладеном ёбаные американские империалисты. Потом с него смыли слизь, поставили клизму, вечным депилятором удалили щетину с ебла, причесали, одели в костюм фабрики «Большевичка» (чтобы, сука, не выделялся) и сбросили с парашютом в леса Смоленской области. С тех пор он и бродит по России, как призрак коммунизма. Все, блядь, о нем говорят, но никто его толком не видел. А вот реального говна в нашей жизни дохуя происходит от этого проклятого фантома.
Читать дальше

В тот весенний день у меня разболелась рука. Полгода назад, будучи в командировке в Москве, я неудачно упал. В итоге перелом лучезапястного сустава, гипс, в котором я работал все два месяца командировки. Перелом сросся идеально, не болел, не беспокоил, и вот на тебе! На любое движение большим пальцем — болезненный щелчок, стоит потянуться спросонья — адская боль. Печатать текст на сенсорном экране телефона стало невозможно. И так две недели. А в этот проклятый день я проснулся от боли и понял: велика моя глупость, а отступать некуда. Придется идти к костоправу.

Будучи немного с бодуна, я оставил автомобиль на стоянке и поехал маршруткой. Взяв талон, я посмотрел номер кабинета. Ага, пятьсот седьмой, значит, пятый этаж.

Поднялся я на лифте. Двери, открывшись на пятом этаже, предоставили моему взору две приколоченные доски, перекрывающие выход. Сматерившись на тупых джамшутов, я пролез под досками и осмотрелся. Дверь напротив выбита, окна зияют пустыми рамами, по полу ветер гоняет листву, хотя на дворе весна. Давненько я не был в нашей поликлинике, лет десять, если не больше. Перелом, и то лечил в Москве. В суровые девяностые здесь веселее было. Видимо, ремонт прошел с применением нанотехнологий. Хотя, может, мне на другой этаж? Нет, на валяющейся двери написано «540»…
Читать дальше

На 1/6 части суши, в отдалении от нефтеносных районов и теплых побережий, засухарился мелкий городок. Его аборигены имели низкий уровень социальной ответственности и гордились градообразующим хим/комбинатом.
Антону выпал бонус родиться в этом населенном пункте. Согласно совковому генезису, мальчуган был мелким ленинским подпевалой, потом сблизился с комсомолом. Тырил ''За рулём'' из почтовых ящиков, размышлял на тему: отъебал ли Д'Артаньян Констанцию и был готов героически погибнуть в борьбе с капиталистическими наймитами.

Позже, увидев грудь Аньки Петровой, героически погибать передумал и захотел стать богатым и успешным, причём не работая. Иметь белые кроссовки, видик и продвинутую Петрову. В какой-то момент подсел на измену, что Анька ему не даст. Но Петрова дала, невзирая на его сивоватость, потому, что остальные, вообще, опирались при ходьбе на кулаки и мечтали посвятить себя тюрьме. После первой палки Антоха решил, что жизнь удалась.
Но все расклады пошли пописде, ибо его призвали спасать демократию в солнечном Афганистане. Само собой, Анюта через неделю забила на Антона и стала строить своё счастье с перспективным, на ее взгляд, наркоманом Сережей. Того служить не брали, не потому, что он невосполнимый цвет нации, а из-за наличия косяков в лобных долях.
Читать дальше

— Вставай, вояка. Пошли. — протягивает мне руку Леха.
— Что дембель? — без особой надежды спрашиваю я.
— Ага. Два раза. Тебе с зеленым горошком. Пиздец нам, а не дембель. Пошли давай.
Осторожно шарю вокруг себя рукам.
— Да на хуй тебе там пулемет? — возмущается Леха.
— Не скажи. Пулемет он лишний не бывает. Хуй его знает, чего там. А у нас пулемет. Да и привык я к нему. Полтора года он, падла, на мне ездит. Совсем родной стал. Только приклад немного разболтался, да я уже придрочился. Может, зама по вооружению встретим, он мне приклад заменит.
— Охуительно. Беру две. Заверните. — Леха он такой. Без прибауток не может. Особенно если курить нет. — Где ты видел, чтобы майоров убивали?
— Да похуй. Не брошу я пулемет. У меня еще две ленты осталось.
Мы идем. Небо прогибается под сапогами. Страшновато, хотя теперь то уж что.
Вниз, где догорает наша БРДМ, где ослепший лейтенант все еще зовет нас с Лехой, стараюсь не смотреть.
Бояться некогда. Леха шагает широко и торопливо, будто точно знает дорогу. Ноги у него длинные как у лося. Я и раньше за ним еле поспевал. А теперь он идет налегке, только каска все еще пристегнута к поясу. А я, со своей тяжеленной бандурой, начинаю задыхаться.
Вскоре, за облаком, встретил нас маленький вокзал. Типичный степной полустанок.
«Царствие небесное — Сортировочная»
Надпись подсказала, что мы добрались.
У входа курили Фагот и Чама.
Читать дальше

В былые времена Великого Союза, я и моя молодая супруга прибыли в небольшой портовый городок по распределению и, как тогда водилось, получили комнату в коммуне, как помощь молодой семье специалистов.
Нашими соседями оказалась шумная семейка, состоящая из мамы, папы, бабушки и восьмилетнего сорванца, и еще одну комнату занимал герой этой истории, старичок, бывший боцман торгового флота, как его все называли — дядя Жора.

Дядя Жора был очень колоритной личностью, моряк от Бога, проведший в море всю свою жизнь. Детдомовский сирота, никогда не знавший своих родителей, человек, в речи которого были только морские термины и выражения, но совершенно безобидный человек. Дядя Жора всегда был навеселе, но никогда не был пьяный, с утра до ночи копался во дворе в своем сарае, что-то плел, вязал, точил и мастерил.
Читать дальше

Пару месяц назад мой сосед, который живет через стенку в соседнем подъезде, начал ремонт. Эта гнида, как по расписанию, каждый день, вечерком, под мой, вечерний чаек начинает хуярить перфоратором в стену. Не спасают ни шесть колонок, ни наушники, ни хрена. Причем, что характерно, он долбит одну и ту же стену. Обычно, когда делаешь ремонт, за пару месяцев хотя бы куда-то перемещаешься, этот же олух, как дятел, ебашит в одно, и тоже место. У меня даже сложилось впечатление, что он пробивает вход ко мне в квартиру. И вот, давеча, приезжаю, не успел переодеться, как этот «стахановец» опять завел свою балалайку. Как в легендарном фильме Сава Игнатьевич говорил: «Я как утром встал, стразу за дрЭль!», этот же, как с работы приезжает сразу за перфоратор берется. Короче говоря, надеваю домашние парадные труселя и пиздую на балкончик, перекурить и поплевать на головы любимых сограждан. И тут слышу копошение в соседней лоджии, как раз со стороны квартиры этого любителя бетонных стен. Видно, скотина на лоджию пришел за очередным сверлом.

— Амиго! Добрый вечер вам! — стучу я в стенку
Там тишина, но копошение и звон прекращаются
— Слышь, я с тобой, как с родным хочу поговорить, ты не бойся, мне чисто понять…Ты прикалываешься два месяца или у тебя хобби такое долбать одну и ту же стену? — спрашиваю я
— А, вам это мешает? — слышится голос
— Да, нет…- затягиваюсь я
— А что тогда?
— Мне это не мешает. Меня это пиздец как заебывает! Я затрахался жить на стройке. Мы же с тобой уже сроднились? Да?
— Не знаю — с опаской отвечает мужик
— Так вот, я тебе как родному расскажу. От меня неделю назад баба съехала. Понимаешь?
— Нет
Читать дальше

1.

Я попал сюда случайно. Нас в вузе перед каникулами спросили — кто хочет подработать? Я говорю — я хочу. Они — отлично — вот направление в «Ебаный дарожнег» иди и не подведи. Ну я устремился. Пришел по адресу — нашел на окраине города в какую-то хибару, похожую на наркоманский приют. Из тех, где насри на столе секретарше, никто даже не заметит ничего необычного.
Конечно, надо было сразу оттуда съебывать. Еще до первого вопроса директора на типа собеседовании. Когда он, ковыряясь пальцем в ноздре, доверительно спросил:
— А ты с какой крытки?
— Что?
— В какой тюрьме сидел?
— А чо, без этого не берут? — не понял. — Я по направлению от отдела молодежи администрации города. Сказали, тут подработать на каникулах можно.
Директор судорожно засопел, так, что едва не всосал ноздрей палец в нос по самый локоть. Оказалось, это он так смеетсо понечеловечески.
— Ыыыди, проходи инструктаж и завтра жду на работу.

2.

В бригаде было несколько мужиков в наколках с испитыми лицами. И еще несколько моих сверстников, тоже с наколками. Узнав, что я студент, они дико заржали.
— Ладно, нас никто нихуя никуда не берет в нормальные места, вот здесь и мыкаемся, тебе то блядь это нахуй?
Я пожал плечами и сказал, что съебаться всегда успею, посмотрим, че тут за работа.
Трудовой народ махнул на меня рукой, мол, хуй с тобою, золотая рыбка, выдал лопату и жылетку и мы поперли чистить уличные дороги, а конкретно — обочины, от грязи и песка.
Читать дальше

Он вернулся домой уже под утро, еле держась на ногах. Отдал таксисту последние три сотни, с трудом попал «таблеткой» в замок домофона, добрался до лифта. Несколько раз нажал кнопку вызова кабины, выматерился, поняв что лифт не работает… Держась за перила поплелся на седьмой этаж, к своей квартире. На четвертом этаже почувствовал тошноту, рывком открыл крышку мусоропровода, его вырвало. Глупо хихикая, он подошел к двери своей квартиры, зазвенел ключами. Тут же испуганно сжал связку второй рукой. Может не услышит? А вдруг? Часть хмеля выветрилась, в голове немного прояснилось…

Зашел в прихожую, аккуратно притворил дверь, снял ботинки, на цыпочках прошел в свою комнату, быстро разделся, бросив одежду на стул, юркнул под одеяло… Немного повозился, повернулся на бок и выдохнул, погружаясь в тревожный алкогольный сон.

— А ты знаешь сколько сейчас времени!? А!?

Его подкинуло на кровати.
— Твою мать! Зачем так подкрадываться?

— Я повторяю свой вопрос: сколько сейчас времени? — голос в темноте переместился к изголовью кровати.
Читать дальше

— ЗА ЧТООООО?! — под сводами тронного зала раздался отчаянный крик человека, уже скрученного стражей и выводимого за дверь.
Придворный психолог короля Тиона Четвертого недовольно поморщился. За неделю его пребывания в должности это был уже пятый случай. А, судя по рассказам старожилов, подобные происшествия были далеко не единичными. Похоже, пришло время приступить к работе.
— Ваше Величество, — начал психолог, обернувшись к королю. — Вам не кажется, что Вы слишком жестоки к бедняге? Ведь он даже ничего не сделал.
— Он принес плохую новость, — мрачно пробурчал король. — За это следует казнить.
— С каких это пор весть о рождении ребенка, тем более у одной из официальных жен Вашего Величества, является плохой? — удивился Советник. — Радоваться надо появлению наследника!
— Только не у этой дуры, графини Котай! — по-прежнему мрачно пробормотал король. — На лицо-то она хороша, но у них в семье сплошные умственные отклонения. А зачем мне тупой или, того хуже, безумный наследник?
— Ваше величество, вы сгущаете краски. Или..., — психолог на секунду задумался. — Или Вы — пессимист?
— Кто?! — удивился король. — Это оскорбление?!
— Нет-нет! — поспешил оправдаться Советник. — Просто все люди делятся на два типа. Одни предпочитают видеть во всем только хорошее, таких мы называем оптимистами. Других же, противоположных им, замечающих только дурное, — пессимистами. Вы, Ваше Величество, похоже, входите во вторую категорию. Я специально наблюдал за вами. Любая весть, даже хорошая, кажется Вам очень скверной. А я еще удивлялся, почему сообщать Вам новости поручают уже приговоренным.
— И где мне увидеть это хорошее? — с неожиданным интересом спросил король. — Вот, к примеру, пару недель назад со стороны соседей к нам прилетел дракон и сжег несколько деревень, прежде чем его сбили. Что тут хорошего?
Читать дальше

Все бабы относятся к двум категориям. Те, кто препятствуют постигать Дзен, и те, кто помогают.
Ко второй, совсем тонкой прослойке, принадлежат такие выдающиеся деятели, как Саи Баба, Ширди Баба, Бабаджи, Пайлот Баба, Баба Юктешвар и остальные махатмы.
Первую же заполняют существа, которые в силу своей отрицательной кармы, в этой инкарнации пребывают в облике женщин.
1.Поскольку настоящий самурай устроен весьма органично, для достижения самадхи, он должен размышлять всего о трёх вещах: о непостижимости Дао, о бабах и выпивке с друзьями.
2.Дзен –это состояние человека, когда он установлен в удобной позе, желательно в шавасане, в течении длительного времени, не отвлекаясь на пустые разговоры и надуманные домашние дела, медитируя на ужин или баб.
3.Если медитация длится в течении четырех-пяти часов с перерывом на ужин, настоящий самурай достигает Самадхи.
4. Если самурай практикует Самадхи в течении недели он становится йогином.
5.Если йогин не отвлекается на такие мелочи, как заработок денег, сопливых детей или пылесос, он становится Махайогом и достигает Нирваны.
Нирвана – это то, что Курт Кобейн называл «Полный Дзен- здесь и сейчас», а старина О'Генри «победой разума над Сарсапариллой».
Читать дальше

Мне за 30. И меня невыносимо задолбало быть детектором лжи каждый день — дома, на работе, с друзьями, в магазине, по дороге домой, читая материалы СМИ.
Ты ищешь себе пару. Приготовься к тому, что тебе будут изменять, а в глаза говорить, как восхитительны ваши отношения и какой ты замечательный. Ты будешь ждать встречи, звонить, получать отговорки, что нет-нет, не было звонка (сел телефон, завал на работе, болезнь подкосила). Человек не скажет тебе в лицо: между нами давно пропасть, ты не сделал чего-то важного или допустил ошибку. Тебя просто будут использовать, когда надо, а когда не надо — динамить, а потом кормить историями. Веришь в человека? Дурак, сам виноват. Научился различать враньё? Да ты ж козёл, как ты смеешь меня в такой низости подозревать?!

Ты идёшь на собеседование. Приготовься к тому, что твой будущий работодатель выдаст тебе много интересных предложений, а на деле ты получишь дай бог треть от обещанного.
У тебя есть некоторое количество друзей. Тебя используют, а когда получат от тебя всё, что надо, забывают о тебе. Это нормально, ты болван, который дал себя использовать. Ты в очередной раз просто кому-то поверил. Обещали что-то для тебя сделать? Забей, люди просто говорят много, чтобы ты повёлся и выполнил то, что от тебя нужно. Как только ты свою часть выполнил, об обещанном тебе можешь забыть. Заняли денег и не вернули? Напомнил? Фу, как ты можешь?!
Читать дальше

Кто то вспоминает их со злобой, кто то с удовольствием, кто то вообще тогда еще не родился, или в силу возраста не осознавал происходящее. Как сказал мудрец – «Не дай вам Бог жить в эпоху перемен». Я, конечно не мудрец и поэтому с ним не согласен. Я бы сказал так – «Дай вам Бог жить в эпоху перемен, выжить и развиться». Даже не знаю, что бы я сейчас делал, если бы не пресловутые девяностые. Хотя, наверняка я и работал бы там, где и сейчас, но мировозрение, отношение к людям, вещам, словам, сформировалось именно в этот период. Особо одаренные фантазеры называют это время – лихолетье. Да вы просто настоящего лихолетья не видели! Это было время, когда ломалось одно и строилось другое, но… Между «ломалось» и «строилось» был некоторый промежуток в котором и жил я, обыкновенный пацан Серега, со своими обычными радостями, горестями, вопросами и проблемами. Ничего выдающегося.

(я не лезу в исторические справки, все даты извлекаю из памяти, поэтому, вполне возможно где то не будет биться. Можно поправить, не обижусь)

Итак, дано: Я, пацан 20 лет, 170 рост, 54 вес. Круглые очки, из-за чего шурин меня частенько называл «Лаврентий Павлович», а сейчас дочь, глядя на фото того времени, говорит, что на Гарри Поттера похож. Не качок, а скорее дрыщ. Как то так.
Читать дальше

Детский Мир, иду мимо прилавков с мишками, куклами, машинками, конструкторами и прочей детской радостью. В многообразии этих вещей можно потеряться, глаза разбегаются от многообразия красок и форм. Тут и Лунтик, говорящий на языках всего Мира. Чудо создание, которому на Луне пизданули в лоб и пнули ногой в живот, после чего он ебнулся на Землю грешную. Об этом свидетельствует пятно на башке и отпечаток ноги на пузе у данного существа. И медведи всех цветов от серобурмалинового до огненно-рыжего. А машинок! Сколько же тут машинок! Я в детстве был фанатом машин. Но Промышленость СССР была патриотичной, поэтому штамповала модели только отечественного автопрома: жигули, волги, москвичи, почему-то тяжело было достать модель запорожца. Запорожец в реале тоже было тяжело купить: «В Союзе все копили на запорожец, но покупали что-то другое». И вот я останавливаюсь возле стенда с ракетками для настольного тенниса, дартсом и, тут барабанная дробь: Домашним баскетбольным кольцом, со стойкой, всеми делами! Всегда мечтал о таком, теперь могу купить его дочери, чтобы поиграть самому. Рядом располагается стенд с машинками на радиоуправлении. Мое внимание привлекает Феррари, недалеко от меня стоит мужи к и рассматривает БМВ.

— Красивые-е-е-е – протягивает он
— Ага – вздыхаю я
— Увлекаетесь?
— Чем?
— Коллекционированием…
— Нет, просто смотрю. Позже куплю на радиоуправлении, сегодня за кольцом баскетбольным пришел– пояснил я
— Пацан?
— Нееее, девочка….
— И у меня – вздохнул мужик, крутя в руках модель автомобиля на радиоуправлении.
Читать дальше

Я когда учился в третьем классе, еще не был столь циничным организмом, как буквально три года спустя, но ростки сего качества уже начали пробиваться.

Поэтому я с чистой душой и благородным сердцем подошел в этому делу. А дел было такое – к нам в класс пришла девочка старшеклассница. Девочка старшеклассница была уже опытным вербовщиком и поэтому не отрясая косичками грушу сразу приступила к главному.

— Дети! – торжественно начала она вперив в нас свой взгляд сома-маньяка. Мы, т.е. «дети» сидели тихо и втыкали в ее короткий но эмоциональный текст и мелко вздрагивали, когда из за массивных (а тогда просто не было других) очков ее глазолупие встречало наши взгляды.

Хотя я соврал, тогда были еще одни очки, для детей. Оправа называлась – Буратино. Но поскольку Буратиной никто быть не хотел, то все плоховидящие носили оправы, которыми можно было не только колоть орехи, но и еще запросто прищемить палец при складывании дужек.

В общем смотрела она на нас и вещала. Смысл ее речи падал на наивные детские души и западал в еще мягкий мозг.

— Дети! – второй раз призвала она нас. У нас в школе есть больные! А больных нужно что…?
Читать дальше