Вообще-то мы с детьми шли на школьный двор лепить снеговика. Снег липкий, нежный, игривый — нельзя упустить такой момент.

На пешеходном переходе старенький дедушка, опираясь на костыль, пытается соскользнуть с бордюра на зебру, но предательски-скользкий асфальт пугает его своей нестабильностью, плюс сзади — тележка на колёсиках.

Дедушка выглядит как балерун, который тянет носок, но никак не решится сделать шаг.

Мы всей гурьбой подходим к дедушке, Даня вежливо предлагает: «Давайте я вам помогу!», — и тянется к тележке.

— Не надо, — пугается дедушка. — Она тяжелая! Я риса да круп по акции накупил, пожадничал. Еле волоку.

— Я вообще-то мужчина! — слегка обиделся сын и упрямо поволок тележку.

Впоследствии выяснится, что она реально тяжелая — я потом тащила ее на третий этаж без лифта и еле донесла — но это потом, а в тот момент сын не показал вида, и лишь по напряженному его личику было понятно, что он переоценил свои силы.
Читать дальше

В лихие девяностые, когда на улицах было, мягко сказать небезопасно, у нас по дворам ходил бесстрашный Ванюша. Здоровый детина с лицом угрюмым и злым. Настолько злым, что, посмотрев на него однажды он еще не раз привидится в страшных снах. Взглядом Ванюша тоже был наделен суровым. Лоб нависал над глазами, больше походившими на спрятанные в зарослях бровей доты. Густая щетина очерчивала широкие скулы. А сломанный в детстве нос, слегка косил на левую сторону.
Много про этого Ванюшу ходило легенд. Будто бы он может своими здоровенными ручищами согнуть турник или раздвинуть брусья. Может щелбаном согнуть армейскую флягу или металлическую канистру. Возможно, это были и не легенды, но никто никогда не встречал человека, который бы видел это в реальности.
Ванюшу во дворах никто не трогал. Ни местные бандиты, ни реальные пацанчики с района. Не трогали не потому что он был огромен как бык, а скорее потому что он никому не делал зла. Ходил себе спокойно по дворам и днем и ночью. Молчаливо осматривал владения, брал пару бутылок пива и со спокойной душой отправлялся в свою крохотную квартирку.

Говорят, он в Афгане увидел что-то такое, отчего разговаривать перестал и добрым стал как ребенок. Часто его называли дурачком (естественно за глаза), хотя дурачком он не был. Да, наивен. Да странный. Но никак не дурачок.
Читать дальше

С Василием Васильевичем я познакомился в конце 90–х, вскоре после российского дефолта. Ситуация в стране была известно какая — разгул бандитизма, всенародное обнищание. Я сидел недалеко от своего дома в последнем ряду расположенных перед уличной эстрадой скамеек. Здесь на 9 мая играл военный оркестр, а в остальное время народ пил пиво, которое приносил с собой. Ну, я всегда, вестимо, вместе с народом. Наверно, можно было бы потягивать пивко и в близлежащем кафе, но его к тому времени кто–то раздолбал из гранатомета. В рамках честной конкурентной борьбы.

В пяти шагах от меня, под деревцем, стоял мужичок лет под семьдесят, щуплый, одетый не по ситуации официально и не по летнему времени плотно — в темный костюм, белую рубашку и при галстуке. Черные ботинки были до блеска начищены, но изрядно потрепаны. Да и костюмчик не тянул даже на секонд–хэнд. Старик вроде бы и не смотрел на меня, но в то же время я чувствовал на себе его взгляд. Повнимательнее оглядев мужичка, я обнаружил в его руках большую сумку, которую он как бы прятал за спиной, во всяком случае не афишировал. Из сумки торчали пустые бутылки. Не оставалось сомнений, что он ждал, когда я опорожню свою тару.
Читать дальше

Витя в свои шестнадцать уже вырос почти под два метра, был крепким, сильным и очень спокойным. Ходил летом с отцом в горы за каштанами и грибами, проходили они километров по тридцать за день. Взвалив на плечи, таскал двадцатикилограммовые мешки. Отличником не был, мог бы, наверно, но не корпел над уроками. Сделав по-быстрому, несся с друзьями к морю купаться. Купался с апреля до октября. В классе особо ни с кем не дружил. Компания была своя, дворовая, проверенная.
В тот день он разругался с матерью. Комнату не убрал, а она ждала в гости сестру с племянником на десять дней. Тётку с братом он не помнил, родственных чувств к ним не питал. И вообще не понимал, зачем они едут. Жара +40 — выходишь на улицу, и солнце словно бьёт тебя разом.
Он пошёл на море. Семь утра, самое время. Как обычно, позвонил друзьям, спустился с горы и вперёд, вдоль железной дороги. Купались они долго. Но к одиннадцати все, кроме него, разбрелись по домам. Он ещё раз напоследок понырял, проплыл пару километров и, переодевшись, как обычно, пошёл назад.
Большую белую собаку он заметил издали. Она стояла на путях, выла и не могла отойти. Шумел поезд. Витя побежал, на ходу доставая перочинный ножик. Железную проволоку трогать не стал. Едва успел расстегнуть ошейник и выхватить псину. Оттащил её подальше и оглянулся. От кустов убегали двое. «Вот гады!» — закричал он.
Собака смотрела на него печально и преданно. Крупная, ещё по-детски толстолапая и голенастая, с доверчивой щенячьей мордахой. Он сошёл с путей и хлопнул суку по боку: «Беги, бедолага.»
Читать дальше

Интересно наблюдать за влюбленными парами.

Они явно недавно вместе. Она приходит на пляж с ярко-красными накрашенными губами и очень соблазнительно охватывает губами соломинку от сангрии. В глазах чертики. Все время поправляет прическу и разговаривает слегка жеманно и нарочито эмоционально. Она хочет ему нравиться, восхищать, возбуждать. Он втягивает едва намечающийся живот, ерзает на стуле и каждую минуту касается ее руки или поправляет ей очки на макушке, убирает локон с ее лица. Между ними столько электричества, что хоть сигарету прикуривай.

А эта пара явно уже не первый год в браке. Она все время приносит ему пиво, а себе колу. Оба сидят в телефоне, потом показывают друг другу смешные картинки и смеются. Он каждые пять минут касается ее ноги, немного фамильярно похлопывая ее по ляжке, как похлопывают любимых лошадей. Она стреляет глазами на официантов, что-то шепчет ему на ушко и заливисто смеется. Он картинно сердится от ревности и снова хлопает ее по ноге. У них кончаются напитки и она снова приносит ему пива, а себе колу. Он переоделся с пляжа, протянул ей мокрые плавки. Она привычным жестом их отжала и повесила на край стула, строго смотря, чтобы на них попадало солнце и они высохли быстрее.
Читать дальше

— Я люблю ёжиков… — Вообще зверей, зверушек и звериков.
Всяких, даже крыс, пауков (очень!) и гадюк (еще больше). —
Растения — все люблю. — Бродить по лесу. Воду люблю. Плавать в море, а возле реки — жить. Смотреть на реку. — Ветер тоже люблю, даже когда он зимой в лицо дует. — Ходить босиком. — Возвращаться домой летом на рассвете и знать, что там никого нет и можно лечь спать. —
Есть ежевику с куста. — Кактусовый чай, эфиопский кофе. — Лежать на мху. — Ночевать под открытым небом. — Быстро-быстро ехать в автомобиле по загородной дороге. Можно, впрочем, и по городу, если он большой: тут важно знать, что еще нескоро приедешь. — Удобную обувь. — Мидии. — Улиток (не как пищу, а как объект созерцания). —
Гулять по незнакомому городу. — Цветные стекла. — Запах дыма. Вообще многие запахи. У меня нос — главный источник наслаждений, наверное. — Бродить в тумане. — Качаться на качелях. — Уезжать на поезде, особенно ночью. — Собирать грибы, камни, ягоды, листья, дрова — просто собирать. — Проснуться утром, посмотреть на часы и обнаружить, что еще рано и можно спать дальше. — Кедровые орешки. — Зеленый цвет (и свет). — Внезапно обнаруживать «своих»: по сиянию глаз, по ненароком брошенному слову или жесту. — Сны (не все).
— Сумерки. — Смотреть на огонь. — Смотреть на текущую воду. — Гулять под снегом с плейером. — Выйти из дома в первый раз после простуды. — Кататься в стеклянном лифте и смотреть вниз. — Завалиться на диван с интересной книгой. — Кормить уток и вообще всяких птиц.
Читать дальше

Я стою перед ее кабинетом и репетирую, как войду и не заплачу.

— Здравствуйте, Людмила Александровна, — скажу я. — Мне нужна помощь. Моя дочь — ей 10 месяцев — перенесла гнойный менингит. Осложнение — полная глухота. Я собираю документы для комиссии по инвалидности. Нужно пройти диспансеризацию.
— Ну, записывайтесь через систему и проходите, — скажет мне заведующая. — В чем проблема?
— Проблема во времени. Его нет. Много врачей, много анализов, ЭКГ, все в разные дни, в разных филиалах. Если проходить в общем порядке, то диспансеризация займет пару недель. А у меня нет пары недель. Мне срочно нужно делать дочке операцию. Дело в том, что улитка в ухе может закостенеть, и нужно успеть поставить импланты до того, как это случится. И тогда мой глухой ребенок будет жить полноценной жизнью.

Я дома репетировала этот текст, произносила его с холодной отстраненностью.

Ну, пошла…

— Здравствуйте, Людмила Александровна… — голос предательски дрожит. — Мне нужна помощь… Моя дочь — ей 10 месяцев — перенесла гнойный менингит… Осложнение — полная глухота…

Слезы катятся по щекам, безобразно морщится лицо. Все репетиции — коту под хвост.

— Успокойтесь, — говорит заведующая и идет прикрыть дверь кабинета, в которую кто-то постоянно норовит заглянуть. — Чем можно помочь?
— Диспансеризация, — с трудом выговариваю я и погружаюсь в глухие рыдания.
— Давайте, мамочка, успокаивайтесь. Это жизнь. Нельзя сдаваться. Я помогу вам всем, чем могу. Завтра сможете прийти ко мне прямо с утра? Собрать все анализы и прийти с малышкой? Я возьму вас за руку и проведу по всем врачам…
Читать дальше

Тебе будет 16 лет только 365 дней. И ты можешь умереть в 17. Когда твоя мама спрашивает тебя, не хочешь ли ты поспать с ней в одной кровати, говори «да». Однажды она будет лежать в больнице, и ты не сможешь этого сделать. Не отменяй планы: выходи на улицу и пользуйся своими ногами, пока можешь. Тебе ничего не гарантированно. Перестань отрицать чувства. Ты никогда не сможешь любить кого-то как подросток в 35 лет. Некоторые, даже многие, будут говорить тебе, что любят тебя. Не молчи из-за того, что тебе сказали это слишком скоро. Если ты любишь этого человека — скажи. Будь прямолинейной, красиво искренней. Выходи из дома и меняй мир. Борись за мир, равенство и перемены. Когда тебе будет 70 и ты будешь смотреть новости целыми днями, тебе не захочется видеть те же проблемы, которые были тогда, когда у тебя был шанс побороть их. Перестань романтизировать позиции «Мне никто не нужен» и «У меня нет чувств». Проще найти друзей в старшей школе, чем в лечебнице.
Читать дальше

В пятницу подъезжаю к гипермаркету. Смотрю — есть свободное место рядом с офигенным харлеем.
Паркуюсь, выхожу из машины, начинаю рассматривать его, так как люблю такие мотоциклы. Рядом около машины копошится семья, укладывает покупки. Мама, папа и мальчуган лет пяти.
И тут появляется хозяин харлея.
Классика — кожаные штаны, «казаки», кожаная жилетка на голое тело, на одном предплечье татуха «ZZ Top», на другом — «AС/DC». И… огромная белоснежная шевелюра с кудряшками и такая же белоснежная борода до пупа. Этакая помесь того самого ZZ Top и MC Вспышкина.
Мальчуган как заорет: «Мама, смотри, Дед Мороз!»
А мама ему: «Нет, сынок, это дядя-байкер».
У мальчонки начинает надуваться нижняя губа.
А дядя-байкер поворачивается к мальчугану и говорит хорошо поставленным басом:
— Да нет, я и есть Дед Мороз.
— А где твоя красная шуба и почему на мотоцикле?
— Так лето, у меня отпуск, катаюсь вот, заодно смотрю на деток, кто хорошо себя ведет, а кто — плохо, чтобы знать, кому дарить подарки на Новый год, а кому — нет. А на мотоцикле — потому что олени отдыхают, травку щиплют, сил набираются, ведь зимой сколько дел у нас будет.
Читать дальше

В подъезде нашего дома жила бабушка. Бабушка Люба. Ей было 97 лет. Милая, приятная старушка, всегда в хорошем настроении, улыбчивая и приветливая. Для меня она — Просветленный Лидер. Спокойно! Я в своем уме и не падала ниц, когда видела ее сидящей на скамеечке около подъезда. Объясню, почему я так думаю.

Сначала бабушка Люба украсила подоконники на нашем этаже и в нашем подъезде горшками с цветами. Красиво. На следующий день самые яркие цветы — те, что с бутонами, — украли, и около метро можно было увидеть прытких торговцев с горшками бабушкиных цветов.

Соседи решили поставить замок и домофон на входную дверь. А она повесила на стены рамки с изречениями великих, пробуждающие совесть и действующие как заповеди. И снова поставила цветы на подоконник. Уютно.

В подъезд стали проникать шумные подростки. Бабушка Люба вышла и… предложила им воды или чай. Они долго смеялись. Пообрывали цветы и перевернули рамки.

На следующий день она снова поставила цветы, вернула рамкам прежний вид и положила на подоконник книги. Классику. Пришли подростки. Галдели, шумели. Она вышла и предложила им чай со своими плюшками, аппетитными и вкусно пахнущими. Ребята не смогли отказаться. И даже уволокли с собой книги с обещанием прочитать. Цветы они не тронули, рамки тоже.
Читать дальше

Моя сестра давно уговаривала меня с ней пойти в больницу, где она работает волонтером. Я люблю свою сестру, но вот это ее желание возиться с больными, совершенно не знакомыми людьми — оно меня бесит. Ведь есть специально обученные люди, им платят за это зарплату. Причем тут я? Но ее не переубедить, она что-то там говорит о душе, о долге, о милосердии. Но вот сегодня я иду с ней. Сегодня у нее день рождения, и ее единственным желанием было, чтобы я пошел с ней — никакого другого подарка она от меня не хотела принимать. К тому же, сказала она, в больнице есть один парень, который очень хочет освоить кое-какие графические программы на компьютере, а я — дизайнер. Так что от меня не будет требоваться делать ничего особенного, все то же, что я делаю обычно. Что ж, подумал я, если парень хочет освоить PhotoShop, то значит речь уже не идет о каком-то слюнявом дебиле, так что на такое можно и подвязаться.

Когда я подошел к его палате, первое, что мне бросилось в глаза — его кроссовки. Адидас, последняя коллекция. Суперская обувь для пробежек. Я мечтал себе купить такие — но их уже не было в магазине. Так вот кому они достались. Ну и зачем они ему? Он же сидит в инвалидном кресле?

Парень сидел ко мне боком, свесив голову на грудь, и не подавал никаких признаков жизни. Может он спит? Тогда я скажу сестре, что приду в другой раз, а сейчас смогу пойти посидеть в баре с друзьями, посмотреть матч лиги чемпионов, сегодня полуфинал, между прочим. Но тут из туалетной комнаты вышла женщина, очевидно его мать. Увидев меня в дверях, она расцвела улыбкой:
Читать дальше

Когда я был маленьким, у моей семьи был телефон — один из первых в округе. Я хорошо помню полированный дубовый ящик, прикрепленный к стене рядом с лестницей. Сбоку от него висела блестящая трубка. Я даже помню наш номер – 105. Я был слишком мал, чтобы достать до телефона, но часто завороженно слушал, как говорила с ним мама. Однажды она даже приподняла меня, чтобы я поговорил с папой, который вечно был в отъезде по делам. Волшебство! Со временем я открыл, что где-то внутри чудесного устройства обитало удивительное существо — ее звали «Справочная Пожалуйста», и не было на свете такой вещи, которой бы она не знала. Моя мама могла узнать у нее какой угодно телефонный номер, а если наши часы останавливались, «Справочная Пожалуйста» сообщала нам точное время.

Мой первый личный опыт общения с этим «джинном из трубки» состоялся в один из дней, когда мама ушла в гости к соседям. Исследуя верстак в подвале, я случайно ударил по пальцу молотком. Боль была ужасной, но плакать не было резона, поскольку дома все равно не было никого, кто мог бы меня пожалеть. Я ходил по дому, засунув пульсирующий палец в рот, и наконец оказался возле лестницы. Телефон!

Я быстро сбегал в гостиную за маленькой табуреткой и притащил ее на лестничную площадку. Взобравшись наверх, я снял трубку и прижал ее к уху. «Справочную Пожалуйста», — сказал я в рожок, который находился как раз над моей головой. Последовали один или два щелчка, и тонкий, чистый голос заговорил мне в ухо: «Справочная». – «Я ударил па-алец...» — завыл я в телефон. Слезы теперь закапали без труда, поскольку я заимел слушателя. «А разве твоей мамы нет дома?» — прозвучал вопрос. «Никого нет дома, только я», — я зарыдал. «У тебя течет кровь?» – «Нет», — ответил я. – «Я ударил палец молотком, и он очень болит». – «Ты можешь открыть ваш ледник?» — спросила она. Я ответил, что могу. «Тогда отколи маленький кусочек льда и приложи его к своему пальцу. Это уймет боль. Только будь осторожнее с ножом для колки льда», — предостерегла она меня. – «И не плачь, все будет хорошо».
Читать дальше

Недавно в разговоре от знакомого прозвучала фраза: «Не, ну это же разные вещи, идти с хаски по улице и идти с дворнягой...»

Хорошо, что мы не собаки, верно? Мы надеемся, что кто-то полюбит нас за душу, хотя нет… мы не надеемся, мы требуем, чтобы нас любили за душу. Ведь внешность поверхностна и зачастую фальшива.

Было бы неплохо, если бы друзей мы покупали на выставках? Смотрели какая у них длина ног и цвет глаз… ты, человек, тоже бы стоял на витрине как товар. И ты бы недоумевал...«Ну почему меня не берут в друзья? Я же хороший!!» А тебе бы отвечали: «Прости, у тебя цвет волос банален, глаза серые, да и ноги кривоваты...» Не годишься ты в друзья…

Внешность цепляет и подобный пес не самый яркий представитель четверолапых. У него грубая шерсть, бурая масть… но такого человеколюбивого животного не сыщешь днем с огнем. Он не знает, что есть какие-то «красивые» хаски… Он любит тебя, человек…

Но его не жалко усыпить или отравить, он же дешевый. Он вообще бесплатный серый пес.
Читать дальше

Том Харди написал трогательное письмо в память о своем любимом псе Вуди, которого не стало на этой неделе.

«Впервые я увидел Вуди, когда тот поздней ночью бежал по магистрали в Пичтри (Атланта, штат Джорджия). В то время мы снимали фильм «Самый пьяный округ в мире». Он был бездомный, 11 месяцев от роду. Мы подумали «О, нет» и сразу же остановились, чтобы подобрать этого пса, хотя в тот момент я даже не был уверен, что это пёс. Было очень темно. Мне пришлось использовать фонарик на телефоне, чтобы мне было видно хоть что-то, и чтобы меня было видно проезжающим машинам. Я пытался догнать его, но он бежал очень быстро. Я видел, как он в кромешной тьме бежит по направлению к оживленному шоссе, и помню, как во время бега подпрыгивали его большие уши. Я не сразу понял, что это за порода, и насколько сам пёс большой; всё, что я видел — это огромные болтающиеся уши, которые неслись навстречу машинам. Он явно не понимал, что несется навстречу опасности. Я запаниковал, потому что не знал что делать, не знал как его позвать, а он все приближался к трассе. Тогда я просто засвистел, так громко, насколько смог. Этот звук будто пронзил темноту. Пес тут же остановился. Затем он посмотрел на меня, и в одно мгновение развернувшись, побежал на меня, рыча и сверкая зубами в темноте. Я тогда подумал: «Ну нахрен, это наверное вообще не собака. Что я творю?». Он бежал прямо на меня и ударил меня по ногам, я ничего не мог разглядеть, но услышал громкий визг, стало ясно, что он болен. Я потянулся к нему руками, ожидая, что меня точно укусят, но нащупал шею с мягким мехом. Посветив телефоном, я увидел маленький комочек с копной свисающего с шеи меха и двумя огромными коричневыми глазами, которые испуганно смотрели прямо на меня. Когда я вернулся в машину, он, похрапывая уснул у меня на плече, понятно было, что он прошел нелегкий путь. Теперь, когда все неприятности были позади, он смог наконец-то расслабиться. Джессика (Честейн) спросила, мальчик это или девочка. Я ответил, что мальчик. «Но как ты узнал?» — спросила Джессика. «Я чувствую его «Вудсток»». «Отлично! Назовем его Вудсток». Так и сделали.
Читать дальше

Думаю, у каждого в жизни были поступки, которые не хотелось бы более повторять. И хотелось бы их забыть, чтобы память никогда не освежала стыд за дела давно минувших дней.
Но, как назло, именно эти моменты приходят в голову во время ночной бессонницы, когда супруга рядом беззаботно сопит и видит десятые сны, и терзаешь себя снова и снова — Ну, зачем я так поступил, ведь мог же иначе…

Один поступок жжет сердце уже не так.

Меня, молодого и веселого, призывают в Армию. Проводы на вокзале, много нас, призывников.
Кого-то провожают родители, кого-то друзья, кого-то девушки… А меня и родители и друзья и девушка. Вот я постоял чуть возле родителей и сорвался к друзьям, постоял немного с ними и сразу к девушке, которую я с родителями еще не познакомил, и поэтому она стояла в сторонке с подружкой.
Любовь у нас была неземная, мне тогда так казалось, и задержался я возле нее до самого отхода поезда. Она то плакала, то смеялась, и я ее то утешал, то смешил.
Вокруг веселье, где-то гармошка играет, гомон и беготня.

Командир нашей призывной команды скомандовал на построение, мы быстро построились возле вагона, он пересчитал всех и дал приказ грузиться в вагон.
Я оказался первым перед дверьми, так что он меня еще и подтолкнул в спину.
За всей этой суетой я и позабыл о родителях, бросился к окну и начал разглядывать в толпе отца с мамой. Быстро их нашел, но вот и поезд уже тронулся…
Я моментом опустил окно, высунул голову и заорал «Мам» и просто помахал им рукой…
Читать дальше

Смерть всегда неожиданна. Даже неизлечимо больные надеются, что они умрут не сегодня. Может быть через неделю. Но точно не сейчас и не сегодня.
«Когда меня не станет». Лучшее послание отца своему сыну на всю жизнь

Смерть моего отца была еще более неожиданной. Он ушел в возрасте 27 лет, как и несколько известных музыкантов из «Клуба 27». Он был молод, слишком молод. Мой отец не был ни музыкантом, ни известным человеком. Рак не выбирает своих жертв. Он ушел, когда мне было 8 лет — и я был уже достаточно взрослым, чтобы скучать по нему всю жизнь. Если бы он умер раньше, у меня не осталось бы воспоминаний об отце и я не чувствовал бы никакой боли, но тогда по сути у меня не было бы папы. И все-таки я помнил его, и потому у меня был отец.
«Когда меня не станет». Лучшее послание отца своему сыну на всю жизнь
Если бы был жив, он мог бы подбадривать меня шутками. Мог бы целовать меня в лоб, прежде чем я засыпал. Заставлял бы меня болеть за ту же футбольную команду, за которую болел он сам, и объяснял бы некоторые вещи куда лучше мамы.
Он никогда не говорил мне, что он скоро умрет. Даже когда он лежал на больничной кровати с трубками по всему телу, он не сказал ни слова. Мой отец строил планы на следующий год, хотя он знал, что его не будет рядом уже в следующем месяце. В следующем году мы поедем рыбачить, путешествовать, посетим места, в которых никогда не были. Следующий год будет удивительным. Вот о чем мы мечтали.

Думаю, он верил, что такое отношение притянет ко мне удачу. Строить планы на будущее было своеобразным способом сохранить надежду. Он заставил меня улыбаться до самого конца. Он знал, что должно случиться, но ничего не говорил — он не хотел видеть моих слез.
Однажды моя мама неожиданно забрала меня из школы, и мы поехали в больницу. Врач сообщил грустную новость со всей деликатностью, на которую только был способен. Мама плакала, ведь у нее все еще оставалась крошечная надежда. Я был в шоке. Что это значит? Разве это не было очередной болезнью, которую врачи легко могут вылечить? Я чувствовал себя преданным. Я кричал от гнева, пока не понял, что отца уже нет рядом. И я тоже расплакался.
Тут кое-что произошло. С коробкой под мышкой ко мне подошла медсестра. Эта коробка была заполнена запечатанными конвертами с какими-то пометками вместо адреса. Затем медсестра вручила мне одно-единственное письмо из коробки.
Читать дальше

Это было еще в Ленинграде, в середине 80-х.
Ехал я в маршрутке на Васильевский.
На сиденье рядом бушевал ребенок, лет шести.
Его мама безучастно смотрела в окно, не реагировала. А он дергал и дергал ее за рукав.
За окном проплывали деревья, дождик моросил, серо было, ну, Ленинград!
Ребенок что-то требовал или что-то утверждал.

И тут вдруг она как развернется от окна к нему, как дернет его за руку на себя и как прошипит ему:
— Что ты хочешь от меня?!
Он запнулся.
— Что ты хочешь, я тебя спрашиваю?! Да ты вообще знаешь, кто ты такой?! Ты никто! Понял?! Ты никто-о! — она это выдохнула ему в лицо, просто выплеснула.

Мальчик смотрел на нее, и мне показалось, у него дрожит голова.
Или это я дрожал. Почувствовал, как потеет спина.
Помню первую мысль: — Неужели это она ему говорит?! О ком она думает в этот момент?!
— Видеть тебя не могу, — прошептала она.
— Ты же убила его! — сказал я, но никто меня не услышал.
В маршрутке, как ни в чем не бывало, продолжали дремать люди.
Я сидел, не шевелясь.
Читать дальше

Наверное я старею, но друг это не тот человек, которому я могу позвонить в три часа ночи с просьбой подъехать, ибо у меня проблемы…

Да, если я звоню человеку, то я точно знаю что он подъедет. По любому вопросу, по любой проблеме… Вот только дёргать человека в три часа ночи… Ну спит же человек, зачем его тревожить. Свои проблемы нужно решать самому.

Достаточно того, что ты знаешь что ты можешь позвонить. Хреново или хорошо, ты можешь в любой момент набрать телефонный номер и услышать голос. Голос который никогда не пошлёт тебя нахуй, ибо не так уж и часто ты звонишь, а приедет к тебе, или наоборот, распахнёт двери своего дома для тебя.

И не важно что ты бухой как скотина, а он непьющий, он выслушает все твои пьяные бредни и уложит тебя спать.

И видитесь вы очень редко. Работа, семья, проблемы… Но ты твёрдо знаешь, ты можешь позвонить в любой момент.
Даже если ты позвонишь ночью со словами: «Друган, мне срочно нужен ёжик!», то он не пошлёт тебя нахуй. Он просто скажет «Подъезжай, придумаем что-нибудь», но ты не звонишь, ибо привык все свои проблемы решать сам…
Читать дальше