Быть обычной самкой человека (две руки, две ноги, две сиськи и попа-центр тяжести) женщине мало. Ей хочется быть если не императрицей, то владычицей морскою, поэтому все свое свободное время она тратит на то, чтобы стать Женщиной с большой Ж.

— Чем отличается женщина от настоящей Женщины? – задается она вопросом на женских форумах. И тут же коллективный бабский разум подсказывает ей ответы. Только успевай внимать, и смотри, чтобы голова не закружилась.
Со стародавним преданиям, стать Женщиной с большой буквы Ж – все равно, что найти Святой Грааль. Рядом с такой женщиной любой, даже самый захудалый мужчинка, тунеядец, алкоголик, автоматически становится Настоящим мужчиной, из тех, что дарят цветы без напоминания и любят тещу. Но это, как любят повторять продавцы-аферисты из магазина на диване, еще не все.

У Настоящей женщины нет необходимости работать! Ее мужчина автоматически начинает зарабатывать все больше и больше, принося добытое, разумеется, к ногам своей повелительницы. А ей остается только радоваться жизни и быть красивой. Но, и это еще не все!
Читать дальше

Есть в природе много всяких зверушек симпатичных. Белочка там, бурундуки разные мохнатые, лисички любопытные. Всех и не перечислить. Но все они имеют одно родственное свойство – когда смотришь на животин этих со стороны, то умиляешься как тетка зависшая над коляской. Ути-пути какие мы миленькие, маленькие и красивенькие.
Но как только какое нить зверюго тебя за палец вкусит, ну или в кучу животную ненароком наступишь, то все. Никаких те «ути-пути», и тем более «какой миленький».
Урод горбатый – это минимальная характеристика еще недавно красивой и веселой зверушки.
… Грибной сезон нынче в разгаре. Грибов столько, что впору не косой косить а на комбайне заезжать в лес. Как сойдешь с дороги, загнешься рачком и попер, попер в такой вот эротичной позе грибки резать да в ведерко складывать.
Намедни я с товарищем заперлись в лес, загнулись как два рака, и похромали потихоньку.
Чую, все. Поясница хрустит, в мозгу многокровие начинается. Да и поднадоело как то.
Поднимаю голову, смотрю, метрах в пяти коллега согнулся в кустах и что то там похрустывает. Жрет что — то, что ли? — Эгегей, бл*****ть!!! Отдыхать пора!
А вот когда коллега выпрямился, тут я немного обосрался. Лицо у коллеги совсем не человеческое, а очень даже медвединное. Правда сильно ох**вшее от неожиданности. Изо рта веточка голубики свисает, а в глазах… Да кто его знает, что там в глазах. Я не офтальмолог, и не смотрел в них.
Ситуация самая что ни на есть, за*бись. Я, медведь и ведро с грибами. Вот такой, б**ть, треугольник.
Читать дальше

Однажды я села в машину, включила передачу и с размаху ткнулась в бетонный чан, то есть, простите, будущую клумбу, которую городские озеленители для красоты водрузили прямо посреди двора.

— Замена рулевой тяги, — сказал автослесарь, послушав клекот, доносящийся из-под капота. — Всех делов на час.

— Хороший парень, — вздохнул директор автосервиса, — механик от бога. Руки золотые. Жалко, так всю жизнь и будет в чужих машинах копаться.

— Пьет? — догадалась я.
— Хуже. Пить можно завязать. А этого просто все устраивает. Расти не хочет.
— Не хочу, — подтвердил механик от бога. — Посидите, девушка, тут, сейчас все сделаем.

Он работал, мурлыкая песню про монтажников-высотников и время от времени обращаясь к машине «бедная раненая девочка» и «ну-ну, моя красавица». Когда все было готово, механик вытер руки ветошью и сказал:

— Давай, моя хорошая, иди к хозяйке. Вы уж постарайтесь ее больше не обижать.
— Когда откроете свой сервис, чур я ваш первый клиент, — пошутила я, желая сделать мастеру приятное.
— А на фига мне свой сервис? — изумился мастер.
— Ну как же. Были бы начальником, работали бы на себя… У вас бы получилось.
— Наверно, — пожал плечами мастер. — Но мне это не надо. Мне и так хорошо.
— А девушку вашу это тоже устраивает? — нахально спросила я.
— А это дело хозяйское. Меня не волнует.
Читать дальше

Ну наконец-то! Я думал, что никто уже и не позвонит. Три недели ни одного звонка от этих смешных идиотиков. Я даже переживать начал, мало ли, что случилось и обиделись вдруг на меня. Ну я же не со зла, может пошутил неудачно.
Фууух, позвонили. Правда, опять другие, но какая мне разница, главное позвонили. Всё равно я ждал звонка. Ведь нельзя же просто порвать двухлетние близкие и доверительные отношения, и перестать звонить мне. Я почему не звоню? Дорого, роуминг, да и, как бы, не люблю навязываться.
Они, конечно, звонили регулярно раз-два в день, и вопрос постоянно один и тот же, независимо от названия коллекторского агентства:
— Здравствуйте, могу я услышать Татьяну Андреевну?

Звонки-дозвоны уходят сразу в черный список, с ними неинтересно. А люди – они же живые, они на работе, зарплату получают.
Первые дни, когда звонили с «Объепи банка», я психовал, пытался зачем-то рассказать, что не знаю ни Татьяны Андреевны, ни этого сраного банка, и телефон у меня уже лет десять с этим номером, и что этот номер рабочий… Без толку. Потом начались звонки из агентства «Сморкан батут». Робот-автомат замогильным голосом саратовского кэвээнщика. А потом начались звонки от идиотов. Им скучно и деньги есть на телефоне. И им нравится, когда я нервничаю. Они аж ссутся от счастья. А с идиотами нельзя ругаться, у них психика и так ни к чёрту. Тем более, они не знают кому звонят, у них просто этот номер в базе забит.
Да пусть звонят, подумал я, мне не жалко, можно и поговорить.
Так начались добрые наши разговоры.
Трыыынь. У меня обычный звонок – именно так – «Трыыынь!»
— Здравствуйте, могу я услышать Татьяну Андреевну?
— Да без проблем, слушайте, – и кладу телефон рядом на столе. Долго она там в трубке орала, слышу ли я её…
Читать дальше

Профессор Сергеев вздохнул, пригладил ладонью пушок на лысине и, наконец, открыл дверь кафедры. Молоденькая лаборантка Надя мило улыбнулась ему из-за своего углового стола.
— Добрый день Наденька! — сказал профессор с порога. Сразу вспомнил, что уже здоровался утром, сконфуженно закашлялся и пошел, стараясь не шаркать по-стариковски, к облезлой вешалке, где сиротливо висел его плащ (Сергеев по привычке предпочитал раздеваться на кафедре, а не в гардеробе). За окном гудели вуаты, точно пчелы из улья разлетаясь от учебных корпусов. Закончилась последняя пара, и студенчество спешило прочь из университета. Профессор снял с вешалки плащ и успел просунуть руку в рукав, когда Надя извиняюще пропела:
— Сергей Сергеич! У вас еще спецкурс! Через десять минут…
Профессор повернулся и застыл, как был, с одной рукой в рукаве:
— Неужели кто-то записался?!
— Простите, пожалуйста, Сергей Сергеич! Вчера только записались, я забыла предупредить. Двое, с юридического. Не волнуйтесь! Если хотите, я им скажу, что вы сегодня не можете…
— Ни в коем случае! — Сергеев уставился на висящий на руке плащ, сдернул его рывком и бросил обратно на вешалку:
— Наденька, в первый раз за пять лет! Это же отлично! Это просто превосходно! Они придут сюда? Двое? Тогда на кафедре и проведем, если вы не против. Жалко, не взял с собой материалы, но ничего, сейчас устроим вводное занятие, а потом уже можно будет и здесь кое-что показать, и съездить кое-куда вместе. А потом, глядишь, еще кто-нибудь узнает, заинтересуется. Ведь нашлись же, нашлись!
Читать дальше

— Егор Тимофеевич Горячев? – спросил молодой человек.

— Да, — ответил Егор, крайне недовольный тем, что звонок в дверь прервал его послеобеденный сон. Программисту и вообще работнику IT без послеобеденного сна никак, потому что ночами он спит мало.

— Получите и распишитесь, — сказал молодой человек игриво и подмигнул.

— Получить – что?

Молодой человек посторонился.

На лестничной площадке за его спиной на полу лежала огромная коробка. Метра два в длину и метр в ширину. Возле нее стояли двое мужчин среднеазиатской внешности в спецодежде. Вероятно, грузчики. Наверное, таджики.

— Я ничего не заказывал, — сказал Егор. – И ни за что платить не буду.

Молодой человек заглянул в свой планшет.

— Егор Тимофеевич Горячев, Соборная 6-23, так?

— Так.

— Тогда получите и распишитесь. Все уже оплачено.

— Но что это? – спросил Егор.
Читать дальше

«Мы пошли подавать заявление в загс. Заявление заполнили, идём в сберкассу оплатить пошлину. Это от ЗАГСа метров 200. На середине пути, я понимаю, что замуж я за этого человека не хочу. Более того, даже общаться с ним не хочу. Он мне не интересен. Совсем и никак. Я думаю, „что же мне делать? Так нельзя поступать. Его мама к моей приходила, о свадьбе уже договаривались. Но с другой стороны, почему я должна себя заставлять?“Я останавливаюсь и говорю:» Слушай, я не хочу.". Он спрашивает:" Что не хочешь? В сберкассу идти?". Я говорю" Нет, замуж.". И, как жизнь показала, это было правильное решение. Да и сейчас, если меня несколько раз что-то не устраивает, я прекращаю всякие отношения, не важно какие: деловые, дружеские или любовные."

Я вспомнила отличный текст Лиз Гилберт:«За последние годы я собрала обширную коллекцию неподходящих чувств. Одна моя подруга поймала себя на ощущении горя в день собственной свадьбы. Это определенно было что-то. Вообразите себе триста гостей, дорогое платье от Веры Вонг — и горе?
Стыд, которым она прикрывала это чувство горя, испортило ей последующие годы брака. Разумеется, лучше не чувствовать ничего, чем чувствовать что-то не то!
Читать дальше

Семен открыл дверь и не без удивления осмотрел собравшихся на лестничной клетке мужчин в костюмах.

— Эммм…
— Семен Попихайло? — Строго спросил кто-то.
— Да.
— Отлично. — Мужчина в костюме сунул Семену в руки какой-то кейс.
— Что это? Кто вы? Что происходит?
— Это — ядерный чемоданчик. Указ о вашей коронации уже подписан, церемонию проведем прямо тут. Патриарх ждет у подъезда.
— Что?
— Быстрее, времени мало. Нужно срочно решать важные геополитические вопросы, пройдемте на кухню.
— Но, я…
— Времени нет, там еще 3 министра к вам в очереди на прием и Греф.

Мужчина буквально затолкал Семена в малюсенькую кухню. Забрал чемоданчик, нахлобучил на голову корону, накинул на плечи какую-то мантию, прямо поверх заляпанной майки. Запахло ладаном, кто-то запел бархатным басом.
Читать дальше

Высоко-высоко в горах, там, где люди не живут, и практически даже не встречаются, там, где обитают самые разные существа, разумные и не очень, жил-был Горный Козёл. В общем-то, он был почти обычным, ну в самом деле, кого в горах удивишь долгожительством, разумностью и умением говорить? Да никого, потому что там, высоко-высоко в горах, практически никого удивляющегося и не попадается. А те, кто попадается — сами удивят кого хочешь.
Герой этой сказки мечтал о крыльях. И вот прямо сейчас настойчиво забирался всё выше и выше, туда, где на вершине самой высокой и неприступной горы собрались на ежегодный слёт делегаты от обладателей крыльев всех видов и мастей. Козёл собирался поставить вопрос ребром.
— Нет, ну в самом деле, — бурчал Козёл, перескакивая с уступа на уступ, — крылья есть практически у всех, кроме нас. Что за дискриминация, действительно? Ну ничего, вот доберусь наверх, к ним, и так и скажу: «Поделитесь крыльями, или расскажите, где взять, не одним вам летать хочется, знаете ли!».
А в это время на той самой вершине, одиноким пиком выступающей из моря облаков, Дракон открывал слёт, устроив небольшую перекличку:
— Представитель от птиц?
— Здесь, — проклекотал Орёл.
— Летучая Мышь?
— Уфф, добралась, — устало распласталась на скале седая Мышь.
— Летучая Лисица?
— От наших в этом году буду я — дедушка снова женился и занят, — пояснил молодой крылан под смешки остального собрания.
Читать дальше

Хакер Семушкин просматривал логи троя, когда в дверь позвонили. В глазок было видно людей в масках и с автоматами. Отдел К с ОМОНом, – быстро сообразил Семушкин. Метнулся в комнату, выдернул флешку с важной информацией и только высунулся в окно, чтобы размахнуться для броска, как заметил у подъезда еще омоновцев.

Обложили, суки легавые, с ужасом понял Семушкин. В дверь позвонили еще раз и громко попросили открыть добровольно. Семушкин от отчаяния зачем-то открыл дверь стенного шкафа и обмер. Вместо привычноой коллекции верхней одежды в шкафу переливалась огнями странная штуковина в человеческий рост. Семушкин кинул туда флешку и не услышал стука при падении. Омон уже ломал дверь… Семушкин, повинуясь интуиции, впрыгнул в штуковину как был – в шортах и тапках. Последнее, что он услышал, — отчаянный вопль «стой, паскуда». И наступили тишина и чернота.

Потом засияло солнце, вкусно запахло травой и почему-то говном. Семушкин открыл глаза и увидел прямо перед собой широкую волосатую жопу, извергающую кучу. Потом появилась рука с лопухом. Семушкин попытался протестовать, но выяснил, что у него трудности с выговариванием звуков, но зато отличное зрение без очков. Дальше он попытался отползти и обнаружил новые изменения: вместо рук были кошачьи лапки. Дальнейший осмотр показал, что мозг Семушкина отныне находится в тельце полосатого кота. — Офигеть новости, — стоически констатировал мозг. Новое тело с визгом подскочило, обладатель жопы испуганно обернулся, охнул и погладил Семушкина по голове со словами «прости киса, я тебя не со зла обосрал». И снова наступили тишина и чернота.
Читать дальше

Дедуля у меня хороший. Добрый. Честный. Малость гениальный. Поехавший еще. Но…

Был.

Этот гиперактивный старик жил в одном из самых престижных районов города — сити, по утрам высыпал на себя ведро льда из морозилки, если и пил, то до полной ужратости (наступала которая только после двух-трех бутылок водки), катался на мерсе новой модели (с надписью «СПАСИБО ЗА ПОБЕДУ МНЕ») и вообще любил меня и всех своих многочисленных родственников. Кто бы мог подумать, что он вот так возьмет и решит умереть от якобы разрыва сердца!

К слову о родственниках… Сейчас они стоят в его избе вместе со мной. Что? Почему изба? Да потому, что посреди небоскребов, элитных ресторанов и агенств, посреди всей этой роскошной бурды стоял вполне обычный дачный дворик с шумоизоляцией. За какие только деньги не предлагали дедушке продать этот участок! На них вполне можно было бы купить две квартиры в центре и отличную машину. Но, как говорил дед разным товарищам — «дерьма вам тачку, а не участок». Старик очень любил дом, в котором вырос — это было старое родовое имение, которое досталось ему по наследству, и за время его долгой жизни приобрело гигантских соседей из стекла, бетона и крови.
Читать дальше

Жил-был в Кёльне, в начале XVII века, Ян фон Верт, красивый сильный парень. И был он мелким нищим дворянчиком. Все бы хорошо, но увидел однажды Ян белокурую красотку Грету, и влюбился просто пиздец как. Жрать не может, спать не может, на других девок хуй не стоит, а работа из рук валится.

А Грета была единственной дочерью самого богатого в Кёльне купца. Красавица прям нереальная: сиськи, глаза, уши, и вот это вот всё. У Яна с самомнением все в порядке было, и пошел он к Грете свататься.
— Люблю, не могу, выходи за меня.
— Да я бы с радостью… теоретически, — отвечает Грета. — Парень ты видный, жопа вон какая тренированная, и вообще на Бреда Питта похож… Но ты ж пойми, сословное неравенство и зарождающиеся капиталистические отношения диктуют институту брака свои условия.

— Чо, бля? — удивляется Ян. — Нихуя не понял из твоего милого щебета.
— Вот то, бля, — парирует Грета. — Малообеспеченный ты, малообразованный. Папа меня за тебя банально не отдаст.
— Ну ты и сука, — оскорбился Ян, и ушел.
Читать дальше

Президент США тяжело вздохнул. Неправильные какие-то эти инопланетяне… Ведь как положено инопланетным захватчикам себя вести? Налететь и без разговоров все вокруг крушить, а человечеству положено подняться в едином порыве на защиту… И нет проблем.
То есть, проблемы бы были и еще какие, но все было бы просто и понятно — вот наши, вот чужие, вот автомат…
А теперь что делать?!
Захватчики появились внезапно и нагло: сходу вышли в прямой эфир на всех телеканалах, показательно обстреляли Луну (изменения на спутнике теперь можно было разглядеть в любой телескоп), а потом выдвинули ультиматум.
— Что вы об этом думаете… Кхм… Коллеги? — поинтересовался американец.
— В течение недели Земля должна принять колониальную администрацию, — процитировал британский премьер. — С одной стороны, явное посягательство на суверенитет… С другой стороны… — англичанин замялся. — Прямой угрозы, кажется, нет.
— Когда кажется — креститься надо, — пробормотал президент России, изучая «Конституцию колониальных территорий», предоставленную «пришельцами».
Главы государств смущенно переглянулись.
— А как обычно поступают с колониями? — поинтересовался глава правительства Италии.
— Разграбят природные богатства и завалят нас дешевым ширпотребом, — подсказал русский президент.
Читать дальше

Клавдия с утра хлопотала на кухне, напевая незамысловатую мелодию, резала салаты, запекала мясо. Не дождавшись, пока остынет, рассовала приготовленное по полкам холодильника и поспешила в душ.
— Слышь, мужики, разговор есть, — сиплым, простуженным голосом позвал холодильник.
— Излагай тему, — проскрипел стул.
— Тут дело такое…
— Ну, не тяни, — пробасил стол.
— Да, начни уже, — булькнул чайник.
— Мееняяу забыли, — напомнил о себе кот Барсик.
— Без меня не начинайте, — вклинился таракан, выползая из мусорного ведра.
— А что за разговор? — полюбопытствовала газовая плита.
— Это дам не касается! — не терпящим возражения голосом прохрипел холодильник.
Семеня многочисленными лапками, к ним приближалась мокрица.
— И эта туда же, а ну шурш под плинтус! Сказано — не бабье дело! — зашипел, грозно поводя усами, таракан.
Мужики, остерегаясь подслушивания, шёпотом стали что-то обсуждать.
Тем временем хозяйка, набросив халатик на голое тело, пряно пахнущее бальзамом, уже открывала дверь соседу Василию.
— Проходи, Вась, на кухню, проходи. Я сейчас быстренько стол накрою, у меня всё готово.
Клавдия, включив в сеть электрочайник, стоящий на подставочке с левой стороны стола, направилась вынимать блюда из холодильника. Дверца почему-то не открывалась.
Читать дальше

Ёжик, как всегда, вечером зашёл в магазин «У Копатыча» взять бутылочку низкоалкогольной Лили и пачку сигарет Кар-кар Суперлёгкие. Иголки на висках уже давно поседели, но по привычке ему всё ещё нравилось щадить своё здоровье.

— Как поживаете, дядя Ёжик? — дочка Копатыча встретила постоянного посетителя будничной улыбкой.

— Всё бы ничего, милая, да желудок в последнее время шалит. Послушай… — Ёжик нахмурился, вспоминая имя собеседницы.

— Дядя Ёжик, вы опять позабыли. У меня нет имени, ведь меня никогда не покажут по телевизору. Я не персонаж, а всего лишь логичное продолжение персонажа папы — Копатыча. Называйте меня просто…

— Да-да, милая, не продолжай. Собственно говоря, у меня имени, как такового, тоже нет… Как отец? Всё ещё хворает?

— Умер вчера… знаете, перед смертью он открыл глаза и…

— Что, опять позвал меня? Странно, уже в третий раз…

— Что?! Какой раз? Не поняла вас…
Читать дальше

Это не название немецкого порно, это зверек, пиздец страшненький. При всей любви к животным, я бы такого в руки не взяла. Землекоп, потому что в земле живет, голый — ну, сами видите.
У голых землекопов суровая матриархальная монархия. Живут они колониями по 60 – 100 особей, и во главе стоит королева. Она выбирает двух – трех самцов, устраивает с ними охуительные оргии, и рожает по 5 раз в год. Все остальные самцы и самки в колонии въебывают: копают землю, запасают жратву, заботятся о королевских детях и защищают подступы к норам. И не трахаются.

Землекопам трудно приходится. Вот представьте: сталкиваются в тесном тоннеле самка и самец. А они ж голые. Протискиваются, трутся друг об друга, стонут от желания, а секс запрещен.

Иногда самки обращаются к королеве:
— Ваше величество, мы тоже любви хотим.
— Ну щас, блядь, — отвечает королева, наслаждаясь массажем ступней. — Если все будут трахаться, как отличить августейшую особу от простой смертной? Нет уж.
— Вы, ваше величество, тиранша и деспотша.
— Да что вы знаете о сексе?! — возмущается королева, захлебнувшись шампанским.
— Вот именно, ничего не знаем. А хотелось бы узнать.
— Это тяжкий, изнурительный труд! Думаете, охуеть как легко трех мужиков каждую ночь ублажать? Тем более, под землей всегда ночь, так что я работаю постоянно, не покладая… вот этого.
— Мы бы вам помогли…
— Нет, это мой крест, сама справлюсь. А вы пиздуйте, пожалуйста, рыть тоннели.
Читать дальше

Первая мировая война в лицах, мордах и кенгурятах.

Акт первый. Начало ХХ века.

Германия (веско). Мне нужны колонии.

Британия (не менее веско). Хуй тебе.

Франция (поглаживая свои колонии). Поддерживаю предыдущего оратора.

Германия (увеличивая армию). Хуй мне, значит…

Франция (нервно). Британия, по-моему, нас будут бить.

Британия (высокомерно). Не нас, а вас.

Франция (нервно). Блядь!

Германия. Эй, Австро-Венгрия, что делаешь?

Австро-Венгрия (незаметно ощупывая Сербию). Да так, ничего.

Сербия (незаметно ощупывая Албанию). Ай! Россия, меня кто-то трогает.

Россия (незаметно ощупывая Турцию). Пока я с тобой, тебя никто не тронет.

Австро-Венгрия (издевательски). Ути, какие мы оптимисты.

Франция (шёпотом). Россия, а как насчёт… Ну, ты понимаешь…

Россия (громко). Уебать Германию?
Читать дальше

Нудное, но необходимое вступление.

У великого писателя Свифта в его «Приключениях Гулливера» был эпизод, связанный с великой враждой в стране лилипутов. Население Лилипутии отказалось повиноваться императору, который запретил разбивать варёные яйца с тупого конца после того, как его сын порезался скорлупой за завтраком. Этот запрет вылился в грандиозные (по меркам лилипутов) восстания населения, которое привыкло разбивать яйца с тупого конца.

«Этот закон до такой степени озлобил население, что, по словам наших летописей, был причиной шести восстаний, во время которых один император потерял жизнь, а другой — корону. Насчитывают до одиннадцати тысяч фанатиков, которые в течение этого времени пошли на казнь, лишь бы не разбивать яйца с острого конца. Были напечатаны сотни огромных томов, посвящённых этой полемике, но книги тупоконечников давно запрещены, и вся партия лишена законом права занимать государственные должности», — писал Свифт, высмеивая в конфликте тупоконечников и остроконечников многовековые религиозные войны между католиками и протестантами в Европе.
Читать дальше

В «Росреестр» я заявился уже не в первый раз: ещё летом пришлось регистрировать матери дачу. Вроде бы ничего сложного или серьёзного, но, даже ознакомившись с нормативной базой и испросив совета у старших товарищей, я бегал в консультационное окно раз пятнадцать — сначала это не принесли, потом то не так подписали, затем доверенность у вас грязная — постирайте в теплой воде и смажьте уксусом. Причем каждый раз, вне зависимости от того, были ли все ошибки очевидны сразу, регистратор говорил только об одной проблеме и отправлял меня восвояси, будто зарплаты и премии им выплачивают в зависимости от того, как часто один и тот же заявитель посещает их скромную обитель.

Справедливости ради, надо заметить, что регистраторы не являются (в большинстве своем) бездушными сволочами — они четко делятся на разные уровни осознания своего положения в этом Аду в зависимости от их опытности.

В первую очередь, это новички — обычно юные девицы, которые пока лишь способны осознать одно: «Теперь я часть бюрократической машины Росреестра». Они обычно достаточно милы, порядочны, стараются с пониманием относиться к просителям (видимо ещё помнят пьяные клятвы, которые они давали своим друзьям, когда вступали в должность «Я никогда не стану бездушной мразью, шестеренкой в Адской Машине бюрократии!»).
Читать дальше

Дусика в селе знали все.
Тридцатилетний наивный парень. Щенячий взгляд, дефект речи, но при этом весьма быстрая манера разговаривать.
Когда-то он был нормальным, то есть таким как все. Учился в школе и даже собирался поступать в институт. Уважаемые в народе родители гордились молодым дарованием. Юный Дусик, он же Игорь, ездил на турниры по шахматам и шашкам, на олимпиады по физике и химии, а также на соревнования по легкой атлетике. Одним словом, везде успевал.
Сразу после школы Игорь скопил денег на новый мотоцикл «Минск». У всех нормальных пацанов в селе были мотоциклы, и Игорь не хотел отставать в этом плане.
Он отполировал синий бак и решил прокатиться с ветерком. Его старший брат Вова, мужиковатый круглолицый парень, попросил подвезти его до соседнего села. Игорь не смог отказать. Заодно и в соседнем селе покрасуется перед пацанами да девками своим новым мотоциклом.
Летнее солнце жгло асфальт.
Теперь уже никто не знает и не помнит кто оказался виновным в той аварии, но Игорь с братом врезались в легковушку и залетели под фуру.
С того времени Игорь стал Дусиком.
Родители потеряли одного сына, а второй оказался в коме. Несколько минут перевернутая легковушка лежала на груди у Дусика, отчего даже после полного выздоровления его грудь оставалась проваленной.
Читать дальше